Невидимки
Шрифт:
– Но, учитывая судьбу вашего собственного супруга, и вооруженное нападение на меня, вовсе не считаю предположение Астрид необоснованным.
– Ложь! Я не убийца! И ничего никому не подсыпала!
– Тогда с какой стати явились ко мне в номер, запасясь пистолетом?
Карина облизнула губы.
– Надо же было... хоть посмотреть, что вы за человек.
– И?
Некоторое время девушка безмолвствовала, изучая меня, потом спокойно произнесла:
– Храбрый человек, рискнувший получить пулю в спину, однако не пожелавший стрелять в наглую, безмозглую девицу. Мягкий
Приятно было повстречать существо, считающее меня мягким и храбрым. Это отнюдь не всеобщее мнение.
Глава 4
– Реакция миссис Ватроуз на хинин, - молвил Мак, обретавшийся в шестидесяти милях от меня, - чрезвычайно досадная помеха... Говорите, гемофилия начиналась?
– Да, сэр, но сердечную аритмию сумели укротить, и будем надеяться, несворачиваемость крови тоже окажется временной. Вводят "прокан", это, кажется, очень хорошее средство.
– Что ж, не забывайте докладывать регулярно, - сказал Мак, не обнаруживая никакого особого интереса, но я понимал: ключевое слово услышано и принято к сведению. Мак прослушает магнитофонную пленку второго аппарата и раздобудет нужную информацию. А коль скоро исчезнет прежде, нежели раздобудет, место босса временно займет Дуглас Барнетт, и сделает все то же самое...
Астрид Ватроуз полулежала, опершись на подушки, и питалась. Лицо ее обрело более здоровый цвет, а волосы были вымыты и расчесаны. Даже немного помады на губах обнаружилось.
– Недурно выглядите, - заметил я.
– Отменно.
– За что сердитесь?
– полюбопытствовала Астрид, пристально изучив мою физиономию.
– Сами знаете, голубушка. Вчера вечером ко мне явилась гостья. С пистолетом.
Астрид вскинулась было, наверное, хотела сказать, что понятия не имеет, о чем речь ведется; но подумав, промолчала. Нахмурилась.
– Карина Сегерби, - пояснил я, хотя все было понятно и без того.
– Пистолет? Карина Сегерби? Уверяю, у меня и в мыслях не водилось... Да где же эдакому ребенку, иностранной подданной, оружие раздобыть?
– Хорош ребенок.
– Вы успели исследовать Карину достаточно, чтобы вывести заключение о ее зрелости?
– не без насмешки осведомилась госпожа Ватроуз.
– Пришлось побороться в обнимку, покуда ствола не отобрал. Вернее, двустволки. Дерринджера. Свидетельствую: Карина - полностью развитая, вполне созревшая женская особь рода homo sapiens.Но впредь очень прошу предупреждать о возможном покушении, независимо от того, намереваетесь натравить на меня щенка резвящегося или злобную матерую суку.
Астрид облизнула губы.
– Не представляла, что она способна... броситься! И не забывайте, пожалуйста: я сама назвала имя Сегерби, сама сказала - будьте начеку! А излагать вам, как закатила истерику в присутствии глупой девчонки, не захотела... Да, выболтала, каюсь. Не люблю Карину.
С полминуты я ломал голову: где здесь правда, где тут ложь? Если вообще наличествует немного правды...
– Выкладывайте все касаемо ваших отношений. Давно ли
– Да нет, я просто не люблю Карину. Она вгоняет меня в тоску, - ответила Астрид.
– Несколько лет назад, когда Алану пришлось отправиться в Вашингтон по служебному делу и я поехала вместе с ним...
Но в эту минуту отворилась дверь и появился врач-кардиолог, с коим я советовался накануне. Хартман - чудная фамилия для кардиолога! И нарочно выдумать нелегко.
Он выслал меня вон из палаты, пока обстукивал Астрид, обшаривал ее черным раструбом стетоскопа, слушал и высчитывал пульс. Наконец, вышел наружу и направился прямиком туда, где я коротал время, подпирая больничную стену спиной.
– Изумительно быстрое выздоровление, - уведомил он.
– Конечно, после двух таких потрясений: сердечный приступ и хининовый шок, организму потребуется известное время, чтобы оправиться полностью, а потому рекомендую немного задержать пациентку в стационаре. До субботы лучше подержать ее под наблюдением. Хотя уверен: все пойдет на лад. Образуется в наилучшем виде.
Я слегка усмехнулся.
– Это хорошие новости, доктор. Благодарю. Теперь выкладывайте скверные.
Секунд пятнадцать Хартман глядел на меня глазами, в которых можно было прочесть все, что угодно, кроме приязни. Потом вынул из кармана объемистый конверт.
– Насчет заданных вами вопросов, - неохотно сказал он.
– При существующих обстоятельствах не вижу, каким способом хининовый шок могли спровоцировать преднамеренно. С другой стороны, вещества, способные вызвать неудержимую тахикардию, существуют, причем содержатся в различных, более или менее доступных, лекарственных препаратах. Вот перечень, снабженный примечаниями касательно правил продажи. Сознаюсь, я составлял его с дурацким чувством, будто роман детективный сочиняю. Надеюсь, читать окажется интересно... Только добрый совет: не стройте на этой основе никаких далеко идущих версий. Все анализы и пробы свидетельствуют в пользу обычнейшего приступа, вызванного... Сознаюсь, мистер Хелм, о том, какие именно естественные поводы могут вызвать подобное учащение пульса, мы и сами лишь подозреваем, а с уверенностью сказать не в силах... Да, сестра?
– Это мистер Хелм? Вас просят ответить по телефону, в палате номер триста пятьдесят семь. Звонят из Вашингтона.
Внезапные звонки из Вашингтона крепко действуют на нервы. Я постарался убедить себя, что ребята просто затеряли ключ от сортира на третьем этаже и хотят выслать курьера, дабы забрать у меня запасной.
– Спасибо, сестра.
Я спрятал полученный от доктора Хартмана конверт, церемонно поклонился:
– Весьма признателен.
– Добро пожаловать в любое время, - любезно промолвил Хартман голосом, далеким от искренности. Доктора можно было понять. Я намекнул, по сути, что он проглядел покушение на убийство, совершенное прямо в стенах здешнего лазарета. Доктор негодовал. Но в глубине души явно беспокоился, что невыносимый правительственный агент может быть недалек от истины...