Невидимое оружие ГРУ
Шрифт:
Однажды Макс сделал новый передатчик, а старый вместе с отработанными батареями решил сбросить в озеро, попросив помочь ему в этом члена группы Бранко Вукелича. Летним утром они отправились в путь. За плечами тяжелые рюкзаки. Двигались к озеру Яманака. Вскоре заметили: за ними следят. Поспешили. Но полицейские не отставали и нагнав, стали расспрашивать: их интересовала поклажа, путь, цель похода. Разведчики попытались отшутиться. Не удалось. И тогда Вукелич сказал, что у них в рюкзаках бутылки со спиртным, предложил выпить. Полицейские поспешно распрощались. Вукелич знал: японские сыщики боятся «запятнать» себя выпивкой с иностранцами.
Макс и Бранко подошли к озеру и, взяв лодку, выбросили свой опасный груз в воду.
Однако не только опасности, подстерегающие разведчиков на каждом шагу, но и сама работа радиста в те годы требовала полного напряжения сил. Сеансы связи с «Висбаденом» (условное наименование радиостанции во Владивостоке) порою длились часами. Иногда большую часть радиограммы приходилось повторять по нескольку раз. При этом нужна была исключительная осторожность, приходилось менять квартиры. Так, в Токио группа «Рамзая» использовала семь радиоквартир. Во всех квартирах имелись тайники для хранения аппаратуры. Сам Макс в собственном доме прятал аппаратуру в нише стены под портретом Гитлера.
Передатчик для проведения сеанса связи доставляли в чемоданчике, в корзине с продуктами. Нередко для этой цели привлекалась Анна. Свои частые выходы в город жена Клаузена объясняла покупкой корма для кур и собаки, которых супруги приобрели специально для этих целей.
Всего за период работы в Китае (1930–1932) Клаузен передал в Центр 597 только срочных разведдонесений, 235 из которых были доложены командованию Вооруженных Сил и правительству. Они касались широкого спектра вопросов: действий Японской военщины в период оккупации Маньчжурии в 1931 году и шанхайских боев год спустя, деятельности иностранных военных советников китайской армии, политической и вооруженной борьбы между различными военно-политическими группировками в Китае, состояния экономики страны.
Особую роль сыграла радиоточка Макса Клаузена во время конфликта на КВЖД. На столе у наркома обороны появился документ, в котором подчеркивалось: «Опыт работы стратегической агентуры в период вооруженного конфликта на КВЖД блестяще подтвердил, что агентура, оснащенная современными средствами радиосвязи, позволяет командованию быть своевременно осведомленным о стратегических и оперативных маневрах противника. Во время конфликта связь по эфиру действовала безотказно».
В 1933 году тех, кто «блестяще подтвердил» опыт работы агентуры, отозвали в Центр. Зорге с удовольствием возвратился в Москву, поселился в гостинице «Новая московская» и с упоением диктовал на машинку страницы новой книги о Китае. У Клаузена жизнь сложилась иначе.
Еще в Шанхае возникли трудности: у Анны не было загранпаспорта. А ведь по легенде немецкий коммерсант возвращался в Германию. Пришлось поволноваться, но помогли старые связи в германском посольстве.
И вот, наконец, Москва, Советский Союз…Тут-то и припомнили «блестящему радиокудеснику» женитьбу на эмигрантке Анне Жданковой. Не шло в счет, что она выполняла ответственнейшие разведзадания, рисковала — связь с эмигрантской колонией тогда не прощали…И отправились Анна и Макс под чужой фамилией не за границу, а в глубокий тыл, в Саратовскую область, в республику немцев Поволжья.
Маленький степной городок Красный Кут, машинно-тракторная станция и Макс Раутман — механик. Он и здесь нашел применение своему таланту — радиофицировал родную МТС.
А в это время Рихард Зорге уже в Японии, в Токио. Радист Бернхардт пытается установить связь с Владивостоком. Не получается.
Вот как об этом позже, уже находясь в японской тюрьме, напишет сам Рихард Зорге: «Бернхардт должен был работать в качестве моего радиста. Он развернул одну радиостанцию у себя дома в Иокогаме, другую — в доме Вукелича в Токио. Однако с технической точки зрения его работа была крайне неудовлетворительной, поэтому я мог передавать только очень короткие сообщения и делать это очень редко. И не только поэтому. Бернхардт совершенно растерялся от невозможности защитить обе станции от пеленгации».
Словом, нет «кудесника» Макса — и нет связи…
Макс Клаузен — «кудесник» эфира
… «Рамзая» срочно вызвали в Москву. Провалилась шанхайская резидентура Разведуправления, которую возглавлял преемник Зорге Яков Бронин. Центр тщательно проанализировал обстоятельства провала и не нашел серьезных доводов против возвращения Зорге в Японию.
В свою очередь Зорге доложил о том, что положение разведчиков укрепляется, информационные возможности токийской резидентуры растут, но надежная радиосвязь отсутствует. Рихард просил направить в Японию Макса Клаузена. В его профессионализме он был уверен.
В подтверждение этой мысли сошлюсь еще раз на самого Зорге.
«Когда в Японию приехал Клаузен, — напишет он после ареста в своих тюремных записках, — положение изменилось. Его способности и энтузиазм в отношении работы поистине не знали границ.
Для полной гарантии постоянной радиосвязи Клаузен развернул как можно больше радиостанций. Иной раз он мог вести передачи из четырех разных мест. Обычно в основном обеспечивал связь, по крайней мере, из трех точек. Это были дома Клаузена и первой жены Вукелича.
Мы полагали, что контроль за радиопередачами рано или поздно ужесточится, и поэтому часто меняли места расположения радиостанций, чтобы избежать обнаружения или ввести контрольные службы в заблуждение.
Клаузен постоянно стремился уменьшить размеры радиопередатчика для того, чтобы он не бросался в глаза во время перевозки к месту работы, а также чтобы его можно было легко спрятать. Трудности заключались только в том, что в Японии нелегко было найти хорошие детали.
Клаузен, за редким исключением, всегда мог установить прекрасную радиосвязь с Центром».
Но все это будет потом, позже, когда Клаузен приедет в Японию. А пока… Пока в Красный Кут пришло письмо: руководство ГРУ приглашало Клаузена вернуться к его прежней работе.
К тому времени Ян Берзин был назначен в Особую Краснознаменную дальневосточную армию к Блюхеру, а Зорге и Клаузена принимал новый начальник военной разведки — Семен Урицкий.
Вот как описал ту встречу Рихард Зорге в своих записках:
«В 1935 году в Москве я и Клаузен получили напутственные слова начальника Разведывательного управления генерала Урицкого. Генерал Урицкий дал указания в том смысле, чтобы мы своей деятельностью стремились отвести возможность войны между Японией и СССР. И я, находясь в Японии и посвятив себя разведывательной деятельности, с начала и до конца твердо придерживался этого указания…»