Невидимое оружие ГРУ
Шрифт:
Через десять дней после приземления на Львовщине, Людмила («Символ») дает первую радиограмму: «Приземлилась удачно, обстановка сложная… Встретились с трудностями… Немцы проводят мобилизацию мужчин в дивизию СС «Галичина»… Женщин увозят в Германию».
Центр радировал в ответ: «Поздравляю с началом работы. Жду сведений по Львову. «Символ» поздравляю высокой правительственной наградой — Орденом Отечественной войны. Желаю успехов».
Такие новости радовали. Но командование ждало «сведений по Львову». А что же в это время происходило во Львове?
Командующий группой армий «Северная Украина» для удержания
Ставкой Верховного в Москве готовилась Львовско-Сандомирская операция и командование 1-го Украинского фронта интересовало в этом районе о противнике буквально все. И радист Донская почти каждый день отправляла в Центр радиограммы:
— «…С 16 по 20. 6 со станции Львов, Золодев, Красное на Перемышль ежесуточно проходило по тринадцать эшелонов противника с танками, артиллерией, автомашинами… Немецкое командование оттягивает пятую армию на Запад… В Перемышле, на Львовской улице, сооружаются железобетонные бункера… По реке Сал строятся укрепления».
— «27. 6 из Винников в направлении Львова прошла колонна автомашин с зенитной артиллерией. Опознавательный знак — круг, одна половина красная, другая — синяя, в центре — дубовый лист… В здании Львовского политехникума — госпиталь для солдат и офицеров, а в подвале пороховой склад… На улице Полчинского находится управление гестапо и фельджандармерия…»
— «…Немцы строят оборону Львова… Северо-западнее села Чашки и до села Муровано сооружают доты, зигзагообразные окопы, проволочные заграждения… Особенно укрепляется северо-восточная сторона Львова. Заминированы все шоссейные и железнодорожные мосты в районе города… В полутора километрах северо-восточнее Мелиц обнаружен подземный аэродром и склад боеприпасов… Около села Прусы на р. Пелтва немцы закрыли шлюзы и заливают всю долину».
— «Пятая армия еще в декабре 1943 г. переброшена из Франции. Сейчас выдвигается на рубеж Броды-Тернополь… Во Львове находится в/ч № 510. У солдат на рукавах такая эмблема: бронзовый щит с надписью «Крым». Эта часть прибыла из Крыма… В городе отмечено появление танкистов СС дивизии «Мертвая голова»… На улице Бека обнаружены военные казармы… На улице Городецкой, №IIIнаходится штаб бронетанковой дивизии… Штаб фронта расположен в Дублянах».
Радистка Людмила Донская знала цену каждой цифры радиограммы, переданной ею в эфир, понимала, сколько сил прилагал резидент, чтобы добыть разведданные. Риск был огромен. Приходилось работать в постоянном напряжении. Они жили и работали на чужбине, в чужих домах, под чужими именами.
Для сеансов связи во Львове использовали квартиры старых польских друзей Куриловича — подпольщиков. Чаще всего радиостанция развертывалась на квартире поляка Франека Гунько. Но работать в городе из квартиры было крайне опасно. Людмила уходила в деревню Билка Крулевска. Чтобы провести сеанс радистке приходилось почти каждый день прошагать 15 километров до Билке и столько же обратно. И это еще полбеды. Людмила шла не с пустыми руками. При себе, как правило, имела разведданные, добытые резидентом, которые требовалось зашифровать и передать в Центр.
Иногда она ездила в деревню поездом. Но в поезде часто проверяли документы, учиняли обыски. Людмила старался сопровождать четырнадцатилетний Франек — сын Гунько. Это был смелый и расторопный паренек, знавший немецкий язык. Как только военный патруль начинал внимательно рассматривать документы радистки, Франек немедленно заговаривал
Однажды при очередной поездке, когда до станции Брщевице, где они обычно выходили, оставалось совсем немного, по вагонам прошел слушок: «Облава!» Что делать? Ведь у них с собой разведданные для передачи в Центр. Пришлось прыгать на ходу. К счастью, все обошлось благополучно. Но так было не всегда. Случалось, Людмила бывала в полшаге от провала, ареста.
Однажды в деревне Билка Крулевска она проводила радиосеанс из дома поляка пана Михала (по легенде отца жениха радистки). Внезапно во двор ворвались гитлеровцы и хозяин не успел предупредить радистку. Фашисты требовали яйца, молоко, самогон. Один из гитлеровцев гонялся за курами. А радистка, тем временем, продолжала свою работу. В следующий миг в сарай залетела курица и свалилась прямо на радиостанцию. Казалось, это конец! Но спас случай. Кто-то окликнул фашиста, уже вбежавшего в сарай, и он повернул назад. А потом была облава, школьный подвал, долгие сутки ожидания. И наконец счастливое освобождение.
Людмила Донская и на этот раз успешно справилась со своим заданием. С 20 июня по 27 июля 1944 г. она передала в Центр свыше 50 ценных разведдонесений.
Людмила любила свое дело. Берегла радиостанцию, никому ее не доверяла. Разведчики иногда посмеивались: «Она и спит со своим ящиком, намотав ремень на руку». А ведь мечта стать разведчицей зародилась у нее еще в феврале 1942 года. Тогда она вместе с другой разведчицей выполняла свое первое задание в тылу врага под Харьковом. Они внимательно наблюдали за всем, что происходило в западном районе, запоминали и возвратившись, доложили много интересного.
Но пока они ходили от одного населенного пункта к другому и пробирались обратно к своим — их сведения устарели. И вот в госпитале, с обмороженными ногами она думала, как бы им помогла рация. Именно тогда она и попросила разрешения командования освоить радиодело «без отрыва от лечения». Ей дали «добро». Так она стала разведчицей-радисткой.
«Деза» для противника
То утро помощник начальника разведотдела фронта майор Роман Гончар запомнил хорошо. В вагон, где ехали офицеры Полевого управления Карельского фронта, зашли «аховцы» — работники административно-хозяйственного отдела. Начальник АХО держал на руке большую плетеную корзину, доверху наполненную офицерским погонами.
Широко улыбаясь, он стал вручать каждому погоны: генерал-майорам — подполковничьи, полковникам — майорские. Майору Гончару всучил погоны «старлея». Вот так подарочек.
Офицеры запротестовали, кто-то попытался самовольно добраться до злополучной корзины и восстановить справедливость. Но «главный завхоз» фронта невозмутимо делал свое черное дело — проводил «разжалование» Полевого управления.
Вскоре все выяснилось. Командующий Карельским фронтом маршал Константин Мерецков приказал в целях маскировки и дезинформации противника сменить генералам и офицерам погоны на два звания ниже. Ордена рекомендовалось снять и до поры до времени спрятать в чемоданы, переписку — открытки, телеграммы, письма — запретить. Сам Мерецков превратился в некоего генерал-полковника Максимова, а член военного совета фронта генерал-полковник Штыков стал Шориным. По железной дороге они ехали вообще в гражданской форме, а на весь воинский эшелон оставили одного генерала — начальника военных сообщений. Состав двигался на Восток, не останавливаясь на крупных станциях, иногда тормозил на безлюдных полустанках и разъездах.