Невидимые нити природы
Шрифт:
В Северной Америке даже и богомолы не местного происхождения: их тоже импортировали из Европы с цветами, а пчел привезли из Англии в 1638 году.
Большинство трав и цветов, растущих по обочинам дорог, например одуванчики или подорожник («след ноги бледнолицего», как назвали его индейцы), тоже не американцы. Их семена в разное время принесли на подошвах своих сапог голландцы, англичане, немцы и другие европейцы, которые отправлялись за океан в поисках лучшей доли.
Перед второй мировой войной специалисты Института Смитсона подсчитали, сколько видов растений переселилось из Европы в Америку после первого путешествия Колумба. Получили немалую цифру — больше тысячи видов! Но из этой тысячи, с грустью констатировали ботаники, едва ли 10 % полезных растений — остальные — сорняки.
С птицами и копытными Америке повезло больше. До Колумба здесь
Собаки ксолоитцкуинтли — очень любопытные создания. Поскольку многим читателям это название, вероятно, ничего не говорит, я скажу о них несколько слов.
В селениях древних мексиканцев — ацтеков жило много разных пород съедобных собак. Почти все они были бесшерстные. Лишь у некоторых жалкие пучки волос торчали на темени или на конце хвоста. И все жирны, как свиньи. Ксолоитцкуинтли и инцкуинтепотцотли — две самые популярные (среди гастрономов, разумеется) породы ацтекских собак. Первая знаменита еще и тем, что стала, по-видимому, родоначальницей современных бесшерстных собак, которых можно еще увидеть в глухих деревушках Мексики, Патагонии, Южной Африки и в Китае. Вторая не оставила никаких наследников. Но в том случае, если бы это случилось, свет увидел бы, наверное, новый вариант одногорбых «верблюдов», потому что итцкуинтепотцотли была горбата. Излишки жира она прятала в большой горб на спине, из которого на короткой шее торчала маленькая злая головка.
Испанские поселенцы отказывались есть лающих «свиней». Поэтому во время второго своего путешествия к берегам Америки Колумб привез из Европы восемь свиней хрюкающих. От этой восьмерки, говорят, и произошли поджарые индейские свиньи.
И после Колумба привозили в Америку домашних животных, но завезли немало и вредных, не нарочно конечно. Судьба некоторых из них очень интересна.
В конце прошлого века не только виноделию Франции был нанесен тяжелый ущерб — шелководство тоже пришло в упадок. Гусениц-шелкопрядов поразила страшная болезнь — пебрина. Франция и тут потеряла больше миллиарда франков. В то время как одни ученые, и среди них знаменитый Пастер, изыскивали способы победить эту болезнь, другие хотели решить проблему в ином плане: пытались вывести более стойких шелкопрядов, менее восприимчивых к споровикам — возбудителям пебрины.
Французский астроном Леопольд Трувело, который работал в Гарвардской обсерватории в США, решил между делом заняться селекцией шелкопряда. Он остановил свой выбор на бабочках Европы, гусеницы которых тоже прядут шелковые нити. Путем разностороннего скрещивания Трувело надеялся получить новую породу шелковичных червей. Из Франции он привез гусениц непарного шелкопряда, злейшего вредителя, который грозит и нашим лесам. Непарный шелкопряд (у него самцы и самки не похожи друг на друга, отсюда и название) объедает листву почти на всех деревьях и даже хвою. После того как несколько лет назад непарные шелкопряды большими армиями объявились в подмосковных лесах, наши садоводы теперь их хорошо знают. Знают и цену их обжорству, и, наверное, лучше Трувело, который был так небрежен, что упустил несколько бабочек из своей лаборатории. Произошло это в 1869 году в Медфорде, штат Массачусетс.
Вначале думали, что большой беды в этом нет. Что такое несколько маленьких бабочек в чужой для них стране, полной неведомых опасностей! Конечно, они погибнут…
Но они не погибли. Через двадцать лет, в 1889 году, небольшой городок, из которого бежали подопытные шелкопряды, испытал ужас чужеземного нашествия. Действительный ужас, не риторический.
Сказочные полчища гусениц, опустошив окрестные леса, ринулись на городские сады и парки, в миг объели всю листву — среди лета деревья стояли голые. Шелестящими струпьями покрывали черви раскинутые в отчаянии черные ветви, сплошь облепили заборы, тротуары, стены домов. Ползли в дома. Их находили в ларях с хлебом, в шкафах, в постелях, на столах. Нельзя было и шагу сделать, не наступив на гусеницу. Пешеходы и экипажи давили их миллионами. Едкий смрад стоял над городом от разлагающихся трупов шелкопрядов. А по ночам их «чавканье» мешало людям спать: говорят, что в тихую ночь слышно было, как грызут гусеницы последние остатки зелени в городе, как шуршат по земле, словно моросящий дождь, их падающие с деревьев экскременты.
Жители
Старые газеты и жители Массачусетса в своих воспоминаниях называли нашествие шелкопрядов новой казнью египетской, ниспосланной богом теперь уже на Америку. Вред гусеницы причинили огромный, и не только садам. Они попортили немало белья, перепачкав его, когда оно сушилось на веревках. Смешно, но факт: даже городские часы остановились, забитые вездесущими червями! Жители Медфорда несколько дней, пока лавина шелкопрядов не отхлынула, ходили в вымазанных паутиной костюмах и платьях.
В течение следующих 10 лет власти штата Массачусетс вели регулярную борьбу с шелкопрядами. И хотя зараженная ими площадь распространилась уже на четыреста квадратных миль, надеялись полностью истребить всех гусениц за несколько ближайших лет. Но вдруг в 1901 году почему-то антигусеничные мероприятия были прекращены. В результате за четыре года шелкопряды расширили свои владения в 10 раз: уже не 400, а 4 тысячи квадратных миль лучших земель были заражены непарными шелкопрядами. Они перебрались в соседние штаты, и тут только кто-то догадался пожаловаться на гусениц правительству Соединенных Штатов. Конгресс выделил необходимые суммы, и битва с шелкопрядами разгорелась с новой силой. Она велась так успешно, что общими усилиями прожорливого врага сумели оттеснить снова за Гудзон, где непарные шелкопряды теперь и обитают (как пишут, «к востоку от долины Гудзона»). Полностью их истребить теперь уже, наверное, никогда не удастся, хотя для борьбы с вредными гусеницами американцы импортировали жужелицу красотела, очень красивого и энергичного жука. Днем он прячется под опавшей листвой, а ночью рыщет по лесу, забирается даже в кроны высоких деревьев и беспощадно расправляется с шелкопрядом. Этих жуков большими партиями перебрасывают в те районы, где гусеницы начинают слишком плодиться. Американцы импортировали уже почти всех естественных врагов непарного шелкопряда, а их около ста разных видов!
Последняя треть XIX столетия была эпохой великого переселения насекомых. Много и других вредителей в ту пору переплывало океан и опустошало земли завоеванных континентов. О всех рассказывать нет смысла. Упомяну я только калифорнийского червеца, завезенного с фруктовыми деревьями из Китая в Америку и из Америки в Европу, хлопкового долгоносика, который из тропиков пробрался в Северную Америку, после чего урожаи хлопка на полях Техаса, Луизианы и Каролины сразу упали в 5–10 раз. Тогда же и японского жука завезли в Нью-Джерси. Он с жадностью набросился на розы, георгины, циннии, малину, вишню, яблони, виноград, сою, кукурузу, липу, тополя, вязы, ивы и лавр.
Расскажу я только об улитке ахатине: она побила рекорды не только гигантизма, но и «туризма». Отправившись из Восточной Африки, к 1950 году ахатина уже наполовину обошла земной шар.
Это вторая по величине сухопутная улитка мира. Длина ее раковины — 12 сантиметров, а длина тела — 22! Если несколько таких улиток заползет на ветку, она обломится.
Каким образом ахатина попала на Мадагаскар — никто не знает. В 1803 году ее нашли уже за 1130 километров от Мадагаскара — на Маскаренских островах, но она не успела еще здесь толком расплодиться, редко попадалась. Поэтому губернатор французского острова Реюньон предпочитал импортировать этих улиток с Мадагаскара. Дело в том, что губернаторша болела туберкулезом, а считалось, что суп из улиток хорошо его излечивает.
В 1847 году исследователь моллюсков Бенсон увидел здесь гигантских улиток, и так они ему понравились, что он взял несколько штук с собой в Индию, куда уезжал. В Калькутте улитки убежали из комнаты Бенсона, отлично прижились в окрестных лесах, расплодились и двинулись дальше.
В начале нашего века они добрались до Цейлона, а в 1928 году объедали посадки каучуковых деревьев в Малайе. Взрослые ахатины большого вреда не приносят. Они даже полезны: поедают гниющие растения и разные нечистоты. Но молодые улитки опустошают плантации бананов и других культурных растений.