Невидимый мир
Шрифт:
Василий с наслаждением перечитал последний абзац.
Подумал о перспективах внедрения в Саудовскую Аравию. К сожалению, с этим придется подождать. Он столько сил положил, чтобы попасть работать на Триму. Придется довольствоваться хотя бы Россией.
Василий подчеркнул слова "к нечистой силе". И выделил их италиком.
*Автор текста - протоиерей Иоанн Клименко, кандидат богословских наук
Снег окончательно улегся и слепил взгляд нестерпимой белизной, опушенные ветви деревьев застыли неподвижно, а полянка, к счастью, была хорошо вытоптана спортсменами и собачниками. В этот предвечерний час, в будний день здесь было пусто, дейтринам никто не мешал тренироваться. Ивик рядом с Кельмом занималась с небывалым энтузиазмом - его энергия заражала. Казалось, он наслаждается самим движением, усилием. Да и вообще, усилия ли это?
– он будто играл, только лицо и открытая шея заблестели от пота.
Жаль только, что редко удается тренироваться вместе, подумала Ивик.
Начали спарринг. Ивик понимала, что темп для Кельма слишком медленный. Что он подстраивается. Работали в неполном контакте, и все же пару раз Кельм пробил защиту и ударил чувствительно - по ключице и в живот. Ивик хорошо выдержала удары, но самой ей ни разу не удалось достать противника. Бой казался бесконечным. Она устала. Даже радость от близости Кельма потухла, его неутомимость начинала раздражать. Наконец Кельм резко махнул руками, обозначая конец тренировки.
– - Все... молодец, - похвалил он, - если еще потренируемся с тобой, сможешь вангала завалить.
– - А ты заваливаешь?
– Ивик присела на корточки. Зачерпнув снега, прихватила его губами. Кельм усмехнулся.
– - Было дело как-то... Пошли?
Кельм и бежал быстрее, чем Ивик казалось комфортным. Сама она любила бегать, но неторопливо, не напрягаясь (этот медленный кросс, впрочем, здешним спортсменам показался бы похожим на бег легкоатлета на средние дистанции). Кельм же несся вперед большими скачками... И вроде не настолько уж он крупнее Ивик, и ноги не в два раза длиннее. Но она едва поспевала за ним, и почти сразу сбилось дыхание. И болела ключица. Наверное, будет синяк. В городе, впрочем, Кельм сбавил темп. Ивик мучилась, но не позволяла себе отстать, сказывалась приобретенная в квенсене привычка - там отставать не позволяли. И в общем... это ведь правильно, - даже мысли Ивик скакали отрывисто, в такт быстрому дыханию, - ведь... иной раз... может жизнь зависеть... от того, как бегаешь... но шендак, он же как машина...
Он и через ступеньки прыгал, как будто вовсе не тренировались до этого два часа. Ивик уговаривала себя, что вот только еще подняться на лестницу... и все... еще немного. Щелкнул ключ в замке. Из комнаты соседей донесся ритмичный стук молотка - там что-то ремонтировали. Ивик сразу, ещё не раздевшись, потянулась запустить компьютер. Пусть пока загружается.
– - Тебе сегодня еще надо работать?
– спросила она Кельма. Он аккуратно ставил в шкаф ботинки. Обернулся, помотал головой.
– - Я больше сегодня не пойду никуда. Для разнообразия. Посижу здесь, подумаю. Ужин я тоже сделаю, тебе ведь наблюдать надо.
– - Ага, - пробормотала Ивик, - это бы хорошо... спасибо...
Она быстренько вымылась у раковины, переоделась. Вода горячая шла еле-еле - прямо как в родном поселке в Дейтросе - так что с душем возиться не хотелось. Да и времени мало. Ивик причесалась, глядя в зеркало. Интересно, а что, если бы Кельм увидел ее в красивом платье, накрашенную.. на празднике каком-нибудь. На Триме, конечно, форму не носят, но вся одежда агента - удобная, неброская, не привлекающая внимания. Штаны, футболки, куртки. Все неяркое, серое, зеленоватое, хаки. Ивик внимательно рассмотрела ключицу, которая до сих пор ныла. Нет, синяка не видно. Или позже появится. Впрочем, и без нового синяка все выглядит страшненько, половина кожи сожжена, стянута шрамами... Она надела свою любимую рубашку - в красно-синюю клетку, трогательно обнажающую яремную ямку. Вспушила волосы. Или она ничего все-таки? Пухлые, чуть капризные губы, глубокие темные глаза... Шендак, никогда в жизни не пялилась так долго в зеркало! Ивик засмеялась над собой и вышла из ванной.
У трансляторов все шло, как обычно. Штопора выпустили вчера. Один из боевых агентов, который занимался его делом, прочел парню краткую лекцию о вреде наркотиков и предупредил, что в случае повторения приема таинственная организация по борьбе с наркотиками будет вынуждена принять еще более строгие меры. Штопор вряд ли собирался повторять. Он сидел тише воды ниже травы. Василий пока не появлялся. Репетиций не было. Друзьям Штопор рассказал о случившемся, но предпринимать ничего не стал. В данный момент он лежал на диване, гитара на животе, пальцы тихо пощипывают струны...
– - Кушать подано, - дверь распахнулась, Кельм открыл ее легким пинком. Ивик вскочила, расчистила на журнальном столике место для подноса.
– - Здесь поедим?
– - А почему нет? Ты ведь можешь посматривать и есть. .
– - Да... спасибо.
Кельм подвинул столик так, чтобы она могла есть, не отходя от компьютера. Ивик села вполоборота. Кельм - на стул рядом с ней, у торца столика. Привычно перекрестился.
Он ведь здесь будет весь вечер, думала Ивик, торопливо пережевывая картошку. Весь вечер. Она давилась своим неожиданным счастьем. Предстоящий вечер был озарен неземным сиянием, как это бывает на Пасхальной службе - ждешь в темноте, вот вспыхнет свет! Хотя насколько Ивик успела изучить Кельма, это не значит ничего особенного. Он сядет рядом с маленьким эйтроном-ноутбуком, будет писать рассказ или что-то там заносить в таблицу и размышлять. Или пойдет в сеть. Они станут обмениваться короткими вежливыми репликами по делу. Вот и все, собственно. Но все-таки он будет рядом!
И еда ужасно вкусная. Удивительно ровно нарезанная картошка, жареная рыба... То ли это он так вкусно готовит, то ли просто все прекрасно, когда он рядом.
И ест он красиво. Он вообще все делает красиво. Жаль только, неловко смотреть на него все время. Ивик временами взглядывала на руки Кельма. Правая аккуратно подцепляет ломтики на вилку. Левая, покалеченная, подхватывает стакан... все-таки покалечена не сильно, хотя и выглядит страшненько. Несколько дистальных фаланг. Три пальца короче других. Если бы сильнее - его бы списали совсем из армии. А так... Ивик почувствовала, как жалость снова подкатывает к горлу. Щиплющая, щемящая. Жалость, похожая на восхищение и преклонение.
– - Что у нас с Иваном?
– - Со Штопором? Ничего. Дома сидит, в себя приходит.
– - Это хорошо. Скоро запоет снова...
...а вот когда говоришь с ним, то совсем исчезают эти чувства. Забываешь о том, кто он и сколько пережил, и весь этот ужас забываешь. С ним хорошо и легко. Он такой оптимистичный, простой, веселый.
– - Конечно, запоет. Коля, а что Василий дальше предпримет, у тебя есть предположения?
– - Конечно. Думаю, они есть и у тебя. Но давай пока не будем об этом. Просто действуй по инструкции, а я, как уже говорил, не допущу того, чтобы случилось что-то плохое.
– - За тобой как за каменной стеной.
– - Служба такая, - сказал Кельм. Они поговорили про контрразведку вообще. Про трансляторов. Ивик рассказала о Жене и ее новом романе.
– - Интересно, да. Как они это все чувствуют...
– - А знаешь, я часто думаю... вот мы тоже пишем, пишем... а где-то там наверху сидит куратор и контролирует. Пытаешься ты перестать писать - он тебе бац... и устраивает что-нибудь такое. Я часто замечала.
– - И про фантомы такие легенды ходят. Говорят, есть миры еще выше Медианы, только мы туда не попадаем. Впрочем, конечно, есть - ведь где-то же ангелы обитают. Они строят фантомы, а мы транслируем. Пишем, рисуем. Ты сиди, сиди... я сейчас чаю еще принесу.