Невидимый мир
Шрифт:
Он вел себя как-то ненормально. Нелогично. Судя по тому, что он не торопился - Ивик уволокли куда-то в надежное место. Но явно все еще на Триме. Ивик ожидала допроса - кто ж упустит возможность получить полезную информацию о противнике. Ожидала того, что ее поволокут в Медиану - и в Дарайю. Или каких-нибудь предложений, какого-нибудь разговора. В конце концов, Вася мог бы просто пристрелить ее без лишних церемоний.
Он вел себя непонятно. Протянул руку - Ивик тут же попыталась ее укусить, и тогда вангал сзади обхватил ее локтем за шею и крепко сжал. Вася рванул ворот рубашки Ивик, легко разорвав одежду надвое.
Его глаза горели, а губы сделались красными и влажными. Ивик ощутила страшную гадливость. Она поняла.
Отчаянно забилась в железных вангальских лапах, плюнула - и таки-попала. Вася утерся рукавом. Снова неторопливо ударил ее по щеке.
Дорш смотрел ей прямо в лицо. Торжество в глазах. Победа. Добился своего. И еще тень удовлетворения - словно сбылась какая-то его давняя мечта. Словно он на седьмом небе.
Вася открыл рот и выдал длинную фразу по-русски, из которой Ивик поняла не все, несмотря на свою отличную языковую подготовку. Да ей было и не до того, ее тошнило от ужаса и унижения, чужие руки стискивали ее грудь, и это - хуже боли, ничего омерзительнее, оказывается, быть-то не может.
– - Гадина, - прошептал Василий, придвинувшись к ней очень близко, дыхание его было смрадным, - Раз уж ты пошла на войну, сука, будешь отвечать за свои действия. Ты хочешь вести себя как мужчина - веди... только зря ты забываешься. На самом деле ты баба, поняла? И под штанами у тебя - то же, что у всех баб. И сиськи у тебя такие же. Я никогда не обижаю женщин. Но ты же сама лезешь в мужской мир - так ты и получишь по заслугам. Только сначала я тебя трахну, гадина, и как следует трахну, чтобы ты запомнила, чем должна была заниматься... а не лезть в гэйны. И всех вас, сук-гэйн, мало трахали...
Он бормотал что-то еще, горячечное, бредовое, а его руки поспешно стаскивали с Ивик штаны. Она напряглась. Почти отключилась от бормотания насильника. Сделать с этим ничего было нельзя, оставалось только - терпеть.
Наверное, это еще не самое худшее.
Ивик долго лежала без движения. Ее снова крепко связали. Затекшие руки почти ничего уже не ощущали, зато теперь ей было нестерпимо холодно. Пол казался ледяным. Она была совершенно голой, но даже это теперь уже было все равно. Очень хотелось пить. Очень болело все тело. Хотелось тихо скулить и плакать, но ведь если начнешь - только хуже станет. Тут главное - не жалеть себя. Не раскисать.
Это только тело. Мало ли, что с ним сделали...
Надо просто пережить это. Перетерпеть. Мало ли приходилось терпеть? Ты ведь это умеешь. Давно научили. Вот и это теперь пережить - а потом все. Покой. Можно будет умереть, все это кончится рано или поздно.
...какая сволочь этот Вася. Какая сволочь... все дорши сволочи... но они все же разные. Дейтрин никогда не поступит так. Да, если дарайцы попадают в наш плен - их смерть тоже легкой не бывает. Но все это не так... не так. Ивик тихо застонала - ведь это же выродок. Она давно наблюдала за ним, и даже начала его - как всех своих врагов - немного уважать. Василий - ее коллега, тоже разведчик, тоже рискует жизнью, и пусть он враг - но возможно, вполне достойный, умный, мужественный человек. Так ей казалось.
А он, оказывается, просто выродок...
И это неважно, шехина. И это неважно. Это сейчас не должно тебя волновать. Только одно - вытерпеть до конца. Только одно...
За дверью послышались короткие, глухие удары. Словно упало что-то тяжелое. Ивик насторожилась. Приподняла голову.
Дверь открылась.
Вошедший широкими шагами пересек помещение и наклонился над ней.
Ивик коротко выдохнула, испытывая невыразимое счастье и облегчение.
Это был Кельм.
Он сдержал свое обещание.
Ивик всю дорогу почти не стонала. Неловко как-то. Главное - удержаться на ногах, идти и не обращать внимание на боль. Она ничего почти не замечала, уйдя в себя, пока Кельм кое-как натягивал на нее штаны и куртку, притащил ее облачное тело на шлинге, перетаскивал в Медиану два вангальских трупа... А потом уже надо было идти, двигаться, по Медиане это было легко, Кельм уложил ее на "лошадку", наверное, он и на Тверди мог бы понести ее на руках, но ведь Ивик и сама еще в состоянии ходить. Хотя и с трудом.
Ивик прислонилась к стене боком, привалилась головой, ожидая, пока Кельм отопрет дверь. Даже не верится... дома. Добралась все-таки. Выжила.
– - Идем, - Кельм снова обнял ее и повел в квартиру. Осторожно. Он умудрялся не нажимать на больные места.
В комнате он ногой подвинул стул и усадил Ивик верхом, положив ее руки на спинку.
– - Давай снимем, - он осторожно стащил с нее куртку, наброшенную на голое тело.
– - Я сейчас.
Ивик сидела, страдая от боли, ей ужасно хотелось заплакать. Кельм возился на кухне. Обнаженному телу было холодно, и страшно болели синяки. Хорошо хоть, можно теперь посидеть неподвижно. Хотя и сидеть-то тоже больно. Плакать нельзя, только начни себя жалеть - впадешь в полное отчаяние. Ведь никуда от этой боли теперь не деться, надо только перетерпеть, переждать, когда кончится все. Вот что всегда страшно в таких случаях - никуда не деться от боли, и ничего с этим не сделать.
Но ведь это не в первый раз...
. Мелькнула вдруг мысль, что она ведь раньше боялась - вдруг Кельм увидит мельком ее изуродованное тело, шрамы все эти. Переодевалась только в ванной, никогда даже короткого рукава не носила - а вдруг будет заметен след ожога. Шрамы у гэйнов - дело обычное, но ей в свое время очень уж не повезло. Так-то плевать, конечно, но не хотелось, чтобы видел Кельм...
А теперь он видел ее там, в ее стыду и позоре. И не только старые шрамы, но и весь этот кошмар он видел. Сейчас Ивик это это было безразлично. Плевать.
– - Выпей чаю, - Кельм протянул ей горячую кружку. Чай был сладким. Невкусным. Ивик послушно отхлебывала его, как лекарство. Кельм стал осторожно ощупывать ребра. Ивик подергивалась и пищала, когда он касался больных мест.
– - Кажется, нет переломов, - сказал он, - но я бы для очистки совести вызвал врача.
Ближайший врач-дейтрин находился в Москве. Ивик вздохнула.
– - Да не стоит... я полежу два дня, и само все пройдет.
– - Это что?
– он чуть надавил на вспухшее чернеющее уже пятно над грудиной, у самой межгрудной ложбинки. Ивик пискнула и дернулась.