Невидимый рубеж. Книга первая. Операция начнется в полдень
Шрифт:
Нет, Усольцева он изучил. Тому никто не нужен, никакие симпатии не помешают ему исполнить порученную работу. Он, словно заведенный механизм, действует четко и без сбоев. И все же, несмотря на бесплодность проделанной работы, Кислицын чувствовал, что бросать начатое не следует. Пока нельзя. Интуиция так подсказывала.
Он поднял трубку и набрал номер Усольцева.
– Леонид Петрович, вы хотели мне показать видеозапись, я освободился.
Вскоре Усольцев появился у него в кабинете. Он с важным видом подошел к видеомагнитофону «Панасоник» и вставил кассету в магнитофон. Загорелся экран телевизора,
Было видно, что снимали из дома, примыкающего к магазину.
Кислицын знал, что именно хочет показать ему Усольцев – последний захват, проведенный отделом Шумилова. Но Леонид Петрович намекнул на наличие определенных нюансов, о которых хотел бы доложить начальнику. Им, этим нюансам, никто не придал значения – так, немного посмеялись и все. Но он, Усольцев, посчитал, что это не шутка. Вот и сейчас он с хитрым прищуром присел в кресло и, взяв в руки пульт, принялся искать нужное место. Видеомагнитофон глухо завыл, с напряжением перематывая пленку, которая шуршала и слегка потрескивала в металлическом брюхе аппарата.
– Старая кассета, – пояснил Усольцев, – у хозяйственников новых нет, пришлось старую использовать – того и гляди зажует. Ага, вот!
На экране пошло изображение, предшествующее захвату. Цыганков идет к своей машине. Милицейский оперативник подает сигнал. Цыганков и его группа бросаются к продавцам оружия. Цыганков пытается применить захват, но неудачно, и перелетает через корпус одного из преступников.
В этом месте Усольцев нажал «паузу».
– Борис Иванович, – сказал он, не отрывая взгляда от экрана, – обратите внимание.
– И что? Я уже видел, – разочарованно заметил Кислицын, – неудачный захват. Цыганков переволновался и недооценил противника, а противник оказался опытным. На его счастье ему помогли, а то мог и пулю схлопотать.
– И все-таки я хотел бы обратить на этот эпизод ваше внимание, – вкрадчиво продолжил Усольцев и хитро усмехнулся, – мне кажется, он специально промедлил, дав подозреваемому лицу время для изготовки. Вот смотрите!
Усольцев пустил пленку в замедленном темпе. Было видно, как Цыганков медленными прыжками подбегает к торговцу, поворачивает голову вправо и влево, видимо, убеждаясь, что ему никто не помешает.
– Видите, вот эти повороты головы, – Усольцев вновь нажал на кнопку паузы, – они отняли те нужные доли секунды, которые Цыганков мог использовать для завершающего броска. Он специально промедлил, потому что в его подстраховке не было никакой нужды. За ним бежала группа захвата.
Недоверчиво посмотрев на начальника отделения, Кислицын возразил:
– Вы думаете, специально? Ну, не знаю! Для чего? Сорвать операцию, которую сам же и разрабатывал?
Усольцев на мгновение задумался, засопел:
– Да, готовил ее он, но, вероятно, в ходе подготовки на него вышли преступники, состоялся сговор. Цыганков не мог остановить уже запущенный процесс, но помешать этому мог.
– Подождите, подождите! – недовольно остановил его полковник. – У вас есть сведения, что на него выходили бандиты, проводили эту, как у них там говорят, стрелку?
– Ну, прямой и точной информации нет, но Цыганков опер, хорошо подготовленный опер, он может уходить от наблюдения, маскироваться. Мы могли упустить эту связь, она могла совершенно выпасть из поля зрения.
– Мне кажется, вы фантазируете, Леонид Петрович! – раздраженно бросил Кислицын, наваливаясь на стол тучным телом, – ваши фантазии проистекают оттого, что вы не обладаете достоверной информацией, а время уходит! Думаете, генерал будет бесконечно продлять санкцию на проверку? Я глубоко сомневаюсь!
Обиженно замолчав, Усольцев вытащил кассету из видеомагнитофона.
– Мы работаем, Борис Иванович, не сидим, сложа руки, – подал он голос, – у нас не все получается, но мы действуем.
– Вот и прекрасно, работайте тщательнее, глубже, не хватайте то, что лежит на поверхности, то, что может подбросить вам противник. Так, кажется, учит нас искусство контрразведки. А меня по таким пустякам, относящимся к вашим догадкам, не отвлекайте! Догадок я сам могу вам привести тысячи. У меня слишком много работы, чтобы ими заниматься. Забирайте свои документы, – Борис Иванович резко двинул от себя стопку, – и принимайтесь за работу!
Когда за Усольцевым закрылась дверь, Кислицын разочарованно покачал головой, представив, насколько бестолковыми могут быть подчиненные. Усердие, как говорили классики, все превозмогает. И все же, все же…
Может, он зря посмеялся над Усольцевым и тот в чем-то прав, не все так просто? Былая подозрительность вновь проснулась в нем. Он принялся читать служебную почту, машинально накладывая резолюции, но мысли неотступно продолжали возвращаться к тому, что показал на пленке Усольцев.
Уральск, Комитет по Управлению имуществом Уральской области, кабинет председателя Плотникова М. Я., 21 июня, 10:05
Для Михаила Яковлевича Плотникова понедельник начался не так плохо, как он ожидал, несмотря на то что еще русский император Николай I называл понедельник черным русским днем. Сначала председатель облкомимущества провел обычное аппаратное совещание, как он называл его для себя – разгонное, по аналогии с рюмкой водки в начале трапезы.
Затем он занялся переговорами с московским банком, в котором у него был открыт личный валютный счет. Ему хотелось уточнить, была ли зачислена крупная сумма долларов, которую Плотников накануне положил на счет. К сожалению, упрямый банковский клерк не хотел давать справок по телефону и пришлось связываться с зампредом правления банка, лично ему знакомым. В результате все оказалось нормально, деньги поступили.
Вообще у Плотникова были далеко идущие планы. Он хотел приобрести небольшой бизнес в Москве и соответственно жилье, достойное его положения. Наилучшим способом для осуществления этих намерений было переместиться по служебной линии в Первопрестольную. Во время командировок в столицу Плотников несколько раз встречался со своими непосредственными начальниками, и они обещали. Единственным условием с их стороны было скорое проведение приватизации в области; Михаил Яковлевич признавал это условие вполне справедливым.