Невидимый убийца

Касслер Клайв

— Это означает, что мы захватим их ясным днем?

— Чтоб они сгорели ясным пламенем. — Дорсетт так крепко схватил Дейрдру за плечи, что та поморщилась. — Я рассчитываю на тебя, дочь, ты все препятствия одолеешь.

— Зря ты понадеялся на Мэйв, — укорила Дейрдра. — Мог бы и догадаться, что она кинется спасать своих сосунков при первой же оказии.

— Сведения, которые она передала нам до того, как исчезнуть, весьма ценны, — поморщился Дорсетт, которому было нож острый признавать свои ошибки.

— Погибни Мэйв на Сеймуре, не было бы у нас

сейчас всей этой заварухи.

— Ты забыла о Питте, — возразил Дорсетт. — Мэйв не имела понятия, что он сунется на Кангит. Это Питт забросил сеть. Однако какие бы сведения он ни выудил, нам они вреда не причинят.

У Дорсетта были все основания для подобного заявления. Шахты его находились на островах. Водная преграда и усиленная охрана не оставляли места для организованного протеста экологов. Журналисты на пушечный выстрел не подпускались к горным предприятиям. Адвокаты днями и ночами работали, отбивая малейшие попытки юридических нападок. Специалисты по связям с общественностью представляли акустическую чуму как выдумку конкурентов Дорсетта или как тайный эксперимент американской военщины.

— Через двадцать три дня мы закроем шахты, и буря, если ее поднимет адмирал Сэндекер, уляжется сама собой.

— Папочка, а тебе не кажется, что, закрыв шахты, мы фактически признаем свою вину? Ведь после этого гибель всякой живности на море и побережье прекратится. Не обрушится ли на нас лавина судебных исков?

— Не тревожься, дочь. Доказать, что наш способ добычи алмазов смертоносен, невозможно. Свидетелей мы уничтожим, а ученых… Пройдет всего три недели, и этим высоколобым нечего будет изучать. Мы вывезем с наших предприятий все до последней гайки, до последнего болтика. Акустическая чума, как упорно ее именуют, останется лишь в заголовках вчерашних газет.

Возвратилась девочка-китаянка с напитками на подносе. Подала и растаяла тенью под крышей.

— Вот еще что, — лениво произнесла Дейрдра. — Если мамаша близнецов нас предала, то как быть с ними?

— Мне они больше не нужны, как и их мамаша.

— Очень жаль, — обронила Дейрдра, катая ледяным стаканом по лбу.

Дорсетт залпом выпил джин, будто обычную воду, и посмотрел на дочь:

— Жаль? Кого именно? Мэйв? Близнецов?

— Ни ее, ни их.

— Тогда кого же?

Точеные черты Дейрдры исказила ядовитая усмешка.

— Миллионы баб, когда они обнаружат, что их бриллианты не стоят и стекляшек.

— Мы лишим романтики этот камень, — рассмеялся Дорсетт. — Уж это я тебе обещаю.

29

Адмирал Сэндекер с большой неохотой отпустил Питта в опасную экспедицию. Директор НУМА считал Артура Дорсетта алчным психопатом, убивающим без зазрения совести. Адмирал помог Питту и Джордино получить визы в Новую Зеландию, выделил самолет НУМА и предоставил в их распоряжение исследовательское судно. Взамен он потребовал единственное: не рисковать людьми. Питт пообещал, что «Океанский удильщик» будет держаться на почтительном расстоянии от Гладиатора. А что

касается участников экспедиции, то про них Питт ничего не сказал: ведь они собирались рисковать собой, а не чужими жизнями. Задумка у него была такая: на подводном аппарате проскочить в лагуну, высадиться на берег, помочь Мэйв вызволить сыновей и вернуться на судно.

Самолет вел Джордино. В кресле пилота реактивного «Гольфстрима» он держался столь невозмутимо, будто нежился под пальмой на песчаном пляже.

Дружба Питта и Джордино началась в тот день, когда они, первоклассники, подрались из-за какого-то пустяка. В средней школе они вместе гоняли футбольный мяч: Джордино — блокирующий защитник, Питт — защитник. Потом они окончили Военно-воздушную академию и получили по полной программе в небе над Вьетнамом. Даже в личном плане они мало чем отличались друг от друга: оба были холостяками. Только Джордино менял любовниц как перчатки, а Питт предпочитал прочные связи.

Мэйв спала. Лицо ее выглядело усталым. За долгий перелет из Вашингтона в Веллингтон ей не удалось отрешиться от тяжелых мыслей. Питт тронул ее за плечо:

— Столица Новой Зеландии под крылом. Просыпайся.

Голубые глаза раскрылись.

— Я не сплю, — сонно пробормотала Мэйв.

— Как себя чувствуешь? — мягко спросил Питт.

Она отдала шутливый поклон:

— Всегда к вашим услугам, сэр.

Самолет развернулся и плавно пошел на посадку.

— Видишь нашу машину? — крикнул Ал через плечо Дирку.

Питт обозрел в окно летное поле. Бирюзового фургона не было.

— Должно быть, опаздывает, — сказал Питт. — Или мы рановато прибыли.

— На пятнадцать минут раньше положенного, если верить этому барахлу, — отозвался Джордино, постучав пальцем по приборной доске.

Распорядитель, сидевший в кузове грузовичка, подал сигнал следовать за ним на свободное место стоянки для начальства. Ал остановил «Гольфстрим» тогда, когда поравнялся крыло в крыло с соседними самолетами.

Питт открыл пассажирскую дверцу, спустил трап и покинул салон. Мэйв следом за ним выбралась на поле и сразу заходила взад-вперед, разминая затекшие ноги.

Джордино выключил двигатели, передал Питту сумки и запер самолет.

Неожиданно над аэропортом пронесся дождевой шквал. Только они нырнули под крыло самолета, как вновь из-за клубящейся массы белых облаков выглянуло солнце. Питт принял это за добрый знак. В течение последних десяти лет он трижды навещал Веллингтон, и всякий раз его встречала противная изморось.

Показался микроавтобус «тойота» с надписью «Перевозки по гавани» на боках. Он затормозил у начальственной стоянки. Водитель соскочил на землю и затрусил к «Гольфстриму».

— Кто тут Дирк Питт? — спросил парень, похожий на плакатного ковбоя.

— Я тут он, — представился Питт.

— Карл Марвин. Извините, что запоздал. У фургона на борту «Океанского удильщика» сдох аккумулятор. Пришлось позаимствовать транспортное средство в порту. Очень надеюсь, что вы не испытали неудобств.