Невинна и опасна, или Отбор для недотроги
Шрифт:
Руки Маркеля сжались в кулаки. Глаза потемнели. А брат, похоже, серьёзно разозлён на эту троицу.
– Что за слухи?
– Будто я собираюсь сделать Амалию своей содержанкой.
Себастину совершенно не понравилось услышанное. Он нахмурился.
– Тебе мало твоих малышек?! – спросил, повышая голос. – Маркель, Амалия – не та девушка, которую можно…
– Это слухи! – помрачнев, как туча, перебил брат. – Я даже в мыслях не держал ничего подобного.
– Что между вами? – Себастин подался вперёд.
– Ничего!
–
– Хочешь её защитить?! – брат полоснул гневным взглядом. – Тогда начни с того, чтобы отгородить от дворцовых интриг и сплетен! Помнится, ты говорил, что не дашь точить об неё коготки светским дамочкам. Почему же она сбегает с бала, после разговора с одной из них?! Что ж не защитил?! Подсказать, как это делается?!
– Я знаю способ защитить её от сплетен, наподобие той, о которой ты сказал. Я завтра же объявлю её своей невестой. Я уже сделал выбор.
Маркель переменился в лице. Замер, приглушённый новостью. Готовая сорваться с губ фраза, так и осталась непроизнесённой.
– Ты это всерьёз? – выдавил он осевшим голосом.
– Нет, Маркель. Это была проверка. И ты её с треском провалил. Выдал себя с потрохами.
Они молчали пару минут, тяжело дыша. За это время Себастин успел взять себя в руки. Как бы не злился на брата, он любил его. Любил, несмотря на то, какими они были разными. Подростком всё время прикрывал от отца, пока не понял, что потакать выходкам Маркеля – только вредить ему.
– Послушай, Маркель, – сказал спокойно, но твёрдо. – Ещё раз предупреждаю, оставь Амалию. Поезжай к своей Мюзете, Вивьен, Лилиан или кто там у тебя сейчас? И развлекайся, сколько влезет – пока тебя не отпустит. А девчонку не трогай. Ты сам будешь потом казнить и ненавидеть себя, если испортишь жизнь этой невинной пташке.
Маркель ничего не ответил, только мрачно смотрел прямо перед собой. На скулах играли желваки.
– А насчёт семейства Жильберт – я проверю. Если подтвердится, что слухи действительно распускает кто-то из них, они будут тут же выпровожены из дворца.
Глава 43. Пойти на крайность
Прошло уже наверно около получаса, как Амалия вернулась в свои покои. Она не зажигала потолочные светильники. Сидела в кресле, в полутьме. Её сильно знобило. Теперь, когда Маркеля не было рядом, сознание снова затопила горечь. Чудовищные обидные слова Шарлоты звучали в голове. Она пересказала то, что слышала от матери. Теперь о встрече с госпожой Жильберт не могло быть и речи. Что она может поведать о родителях? Только осквернить их память.
Горькие мысли растекались по телу неприятными давящими ощущениями, и Амалия вдруг осознала, что она опять впадает в то своё странное состояние,
Амалия растерялась, но ненадолго. Она ведь уже знает, что делать. Как тогда, в театре, прижала руки к груди, закрыла глаза и начала шептать слова, которые сами просились с языка. Её колотило несколько минут, ломало от боли, мутило. Она отчаянно боролась с «приступом» и, наконец, он начал отступать.
Амалия медленно приходила в себя. Сердце билось так заполошно, будто только что её чуть не растерзал дикий зверь. Она ещё не успела восстановить дыхание, когда в дверь постучали.
– Да, – голос прозвучал сипло, сдавлено, неузнаваемо, словно принадлежал другому человеку.
Гостем оказался доктор Матье.
– Мне передали, что вам пришлось уйти с бала из-за головной боли, – он сразу направился к креслу. Взгляд с каждым шагом становился всё более встревоженным: – Вам нехорошо?
– Всё нормально. Просто действительно немного разболелась голова.
Как кстати, что в комнате полумрак. Не так заметна испарина, выступившая на лбу.
– Но вы дрожите. Вам холодно? Позвать прислугу, чтобы растопила камин?
– Нет, спасибо, – постаралась улыбнуться Амалия.
Её знобило совсем не от холода – от тревоги и растерянности, что «приступы» стали повторяться гораздо чаще. Она боялась даже думать о том, когда произойдёт следующий. И что если у неё не получится его остановить?
Матье сел рядом.
– Меня беспокоит ваше состояние. Сегодня я проведу более тщательный осмотр. Но для начала расскажите мне подробно, что приключилось на балу. Как началась головная боль? Не было ли перед этим головокружения? Радужных кругов перед глазами?
– Нет.
– Шума в ушах? Дурноты?
– Нет.
Доктор наклонился, обхватил запястье.
– Учащённое сердцебиение, – нахмурился он. – Амалия, дитя моё, что вас беспокоит?
Во взгляде господина Матье было столько неподдельной теплоты и заботы. Если бы жив был отец, он вот так же, наверно, смотрел бы на неё с вниманием и пониманием. После всего пережитого Амалия ощущала болезненную потребность рассказать кому-то надёжному всё как есть. Кому, если не доктору, другу мамы, довериться, попросить совета и поддержки?
– Может, подать вам плед? Вы же совсем замёрзли, – Матье кивнул на обнажённые руки и плечи Амалии, покрывшиеся гусиной кожей.
– Если не затруднит, лучше накидку, – попросила она. – Висит в шкафу, справа.
Почему-то очень захотелось укутаться в дорогую сердцу вещицу. Она поможет унять дрожь и собрать силы, чтобы выложить доктору страшную тайну как на духу.
Матье с готовностью поднялся и направился к шкафу.
– Эту накидку очень любила моя мама. Единственная вещь, которая мне осталась от неё. Может, вы помните?