Невинная оговорка
Шрифт:
мне, что не стоит слишком сильно расстраиваться. Он сказал, что многие женщины, у которых не
получается забеременеть, убеждают себя, что вообще не хотят детей.
– Я говорила ему об этом,– сказала я, опустив взгляд на наши руки на его коленях. Я не
знала, какие слова подобрать и как объяснить, что из–за того, что я, возможно, не смогу дать ему
то, что он хочет, у меня пропало даже желание пробовать зачать. – У меня появились сомнения.
– Я надеялся, что ты скажешь мне об этом.
тебе единолично принимать такие серьёзные решения,– какое–то время мы ехали в тишине.
Наши ладони вспотели, так крепко мы держались друг за друга. Затем он снова заговорил. –И
поэтому все эти месяцы я не мог заставить себя поговорить с тобой обо всём этом. Если бы ты
сказала мне, что совсем не хочешь детей, и я не смог бы переубедить тебя, мне пришлось бы
принять самое трудное решение в жизни.
Его слова отозвались болью в моей груди, мне была понятна серьёзность его решения. Я,
бесспорно, любовь всей его жизни. Но как повлияет на его любовь тот факт, что я не хочу стать
матерью?
– Раньше ты уже принимала решения без меня, поэтому я не мог быть уверен, что ты
вообще когда–либо будешь учитывать моё мнение.
Я сжала его руку, но не для того, чтобы успокоить его, а потому что мне нужна была точка
опоры.
– Я заставила тебя почувствовать себя нежеланным?
– Ненужным. Конечно, мне не следовало отгораживаться от тебя, но я хотел решить всё в
трезвом уме и на свежую голову, а не испытывая боль и злость.
– Но ведь мы должны быть вместе, и в боли, и в злости. Ты не спрашивал моего мнения,
когда решил отстраниться. Ты тоже принимал важные решения без меня, Натан.
– Теперь я это понимаю. Понимаю, что бояться – это нормально, а вот то, что я струсил –
это неприемлемо. Прости меня.
Увидев раскаяние на его лице, мне захотелось придвинуться ещё ближе к нему, крепко
обнять. Я прильнула к нему, уткнувшись в его шею и вдыхая его запах. Я чувствовала, как неистово
билось его сердце. Он нервничал или был напуган. Я с лёгкостью простила его, потому что давно
была готова это сделать и так долго этого ждала. Я хотела оставить всё в прошлом, это он
цеплялся за то, что невозможно было изменить.
– Я тебя прощаю,– прошептала я в его кожу. Это был мой дом, мой Натан. – А ты сможешь
простить, что я не сказала тебе о ребёнке?
Он кивнул.
– Да. Я никогда не пытался стать твоим врагом.
– Я хотела ребёнка, но время было неподходящим, – мою грудь так защемило, что я с
трудом дышала. Я сильно зажмурила глаза, сдерживая слёзы, и снова заговорила, спрятав лицо в
тёплом местечке на его шее. – Сейчас подходящее, но боюсь, я не смогу родить тебе ребёнка. Я не
выдержу
многие годы.
– Есть же ещё варианты? Или мы даже не будем пытаться? Просто расстанемся?
– Я не знаю.
– Однажды ты уже предпочла меня ребёнку. Ты сделаешь это снова?
Я с трудом сглотнула ком в горле. Желание Натана иметь детей никогда не вызывало
сомнений, я, наверное, тоже этого хотела. Я могу снова попробовать забеременеть естественным
путём, или с помощью ЭКО, или мы можем усыновить ребёнка. Но я сама должна захотеть стать
матерью, а не делать всё это, потому что Натан хочет этого от меня.
– Я выбираю тебя, и хочу, чтобы ты тоже меня выбрал. Даже несмотря на то, что я не смогу
дать тебе то, чего ты хочешь больше всего на свете.
Он нежно погладил меня по щеке рукой.
216
– Я люблю тебя, Сэди. Ты и есть то, что я хочу больше всего на свете. Ты можешь подавить
свои чувства, но не забывай, я знаю, как найти ключ к твоему сердцу. Однажды я уже это сделал, и
буду делать это снова и снова, пока ты не поймёшь, что я никогда не позволю тебе уйти от меня, и
ни за что на свете не откажусь от тебя.
Только переступив порог больничной палаты Ральфа, я, наконец, действительно осознала,
что отец Натана при смерти.
Тётя Натана была здесь, её глаза были заплаканы, и тушь потекла. Она поздоровалась с
нами, и мы по очереди обняли её.
– Я тоже только что приехала, –сказала она.
Ральф очень исхудал, и был того же цвета, что и его зелёная больничная пижама. Его
внешний вид говорил о том, что ему действительно немного осталось. Он едва приоткрыл глаза и
кивнул. Мне захотелось прижаться к груди Натана и заплакать. Нас с Ральфом ни в коей мере не
связывали отношения как у отца с дочерью. Отец Натана был – на протяжении всей жизни таким
же, как Натан в последние месяцы – холодным и отстранённым. Но, несмотря на всё это, он был
его отцом.
– У тебя что, нет родителей? – спросил меня однажды за ужином Ральф, пока Натан
вышел в другую комнату.
– Есть, – я почесала бровь. Мы с Ральфом не часто оставались наедине.
– Они не очень хорошие люди? Натан всегда становится в стойку, когда я о них
спрашиваю.
– Он всегда готов меня защитить.