Невинная оговорка
Шрифт:
– Я испугалась.
Он беспомощно смотрел на меня. Я не смогла понять, он разозлился или успокоился.
Наконец, он двумя руками потёр лицо.
– Спасибо за честность.
Я отступила на шаг.
– Мне нужно идти.
Он отбросил слипшиеся волосы со лба.
– Я не хочу, чтобы ты уходила.
– Я знаю.
– Постой,– он потянул меня вперёд за бицепс, я оказалась прямо перед ним. Он коснулся
своей ладонью линии моих волос, пробежался пальцами сквозь пряди. У меня
местечко под грудью. Он погладил пальцем мою блестящую верхнюю губу, но я не думала, что это
могло помочь.
– Он подумает, что ты бежала домой с работы,– сказал Финн.
Я положила руку на его запястье, и он остановился.
– Пока,– сказала я.
Он отпустил меня, я взяла своё пальто и сумочку и вышла из квартиры. Воздух в коридоре,
хотя и обогреваемый, был освежающим для моей вспотевшей кожи. Я вошла к себе домой.
В прихожей горел свет. Джинджер не сразу пришла меня поприветствовать, что означало
только одно.
– Натан?
– Да.
Я прикрыла рот рукой, повернулась к ближайшей стене и прислонилась к ней лбом. Он не
мог быть здесь. Он не мог быть так близко. Просто напротив по коридору, где я позволила Финну
прикоснуться ко мне руками, губами, заявить свои права на меня. В паре шагов отсюда я перешла
черту, которую я надеялась, что никогда даже не увижу, тем более не переступлю. Но в глубине
души я знала правду. Даже если Натан был в соседней комнате, мы никогда не чувствовали себя
дальше друг от друга, чем сейчас.
56
10
– Сегодня много вызовов? – спросил Натан, пока мы пересекали Вильямсбургский мост
[Вильямсбургский мост – это мост через пролив Ист–Ривер в Нью–Йорке, он соединяет районы
Нью–Йорка – Манхэттен и Бруклин] такси.
– Ну,– водитель неопределённо пожал плечами.
Прохладный Нью–Йоркский вечер остудил мой жар, и теперь я куталась в пальто. Я
подумала о том, что хорошо было бы захватить перчатки. Или шарф, подумала я, в то время как
Натан снимал свой с шеи.
Я посмотрела на чёрную гладь реки Ист–Ривер. Я не знала, о чём думала, вызвавшись
пойти посмотреть, как Натан играет в боулинг. Он уже был полностью собран и готов выйти, когда
я вернулась из квартиры Финна. Я запаниковала, испугавшись, что он увидит доказательство
поцелуя Финна на моём лице – мои розовые губы и виноватые глаза. Он не упомянул об этом.
Боулинг– это не моё. Вульгарные песни 80–х, слабое освещение, бакалея, чёрствые,
пожелтевшие крендели, вчерашние начо. Натан играл в боулинг уже год, а я ни разу так и не
пришла посмотреть. Моё безрассудство
поводу растущей пропасти между мной и Натаном, поэтому я сама себя пригласила. Он
торопился, но не возражал.
Единственное о чём я не задумывалась до теперешнего момента, это как добраться до
Бруклина. Натан проводил там много времени.
–Разве ты обычно не на метро ездишь? – когда я отвернулась от окна, то заметила, что
Натан смотрел на меня через плечо.
Он снова повернулся вперед.
–Да, но я уже опаздываю,– после короткого замешательства он передал мне свой шарф.
Я обернула его вокруг шеи, сразу согревшись. Он пах Натаном. Этот жест не заставил бы
меня задуматься о нём дважды ещё два месяца назад, но сегодня для меня это было лучше, чем
букет роз.
– Сколько стоит такси?
– Сэди, не выноси мне мозг.
Я немного покачнулась назад от потрясения.
– Я и не думала.
Водитель сузил глаза на меня в зеркале заднего вида, быстро ополчившись против
придирчивой жены. Когда я передвинулась в кресле, кожа скрипнула.
– Ты думаешь я бы предпочла прокатиться на метро? Мне просто было любопытно.
– Это намного дороже билета на метро.
– Мы ведь едем аж в Бруклин,– проворчал водитель.
Они обменялись взглядами и пожали плечами, как старые приятели. Замечательно. Натан
был более общительным с водителем такси, чем со мной.
– Как дела на работе? – спросила я, предлагая более нейтральную тему.
– Дел по горло,– он откинул голову на сидение со вздохом. –Ты знаешь, как это бывает
перед праздниками.
Места дислокации Ассоциации Добрых Семей становятся переполненными в это время
года, особенно когда выпадает снег. Он собирает деньги в главном офисе и не видит и половины
того, что происходит в приютах, но в любом случае он предотвращает раздоры в них. Я
восхищаюсь его приверженностью, несмотря на то, что не всегда его понимаю.
– Я тут подумала,– сказала я, затем остановилась. Всякий раз, когда я так говорю, Натан
дразнит меня словами “ой–ой–ой” или “Боже упаси”. Обычно это выводит меня из себя. – Я тут
подумала,– повторила я, в случае, если он не слышал, – нам следует пропустить обед на день
Благодарения у моих родителей в этом году и подать его на кухне в приюте.
Он немного приподнял голову.
– Правда?
– Да.
57
Он повернулся в кресле, и на этот раз произнёс.
– Я пытался уговорить тебя на это годами.
– Я знаю. Но в этом году я решилась, нам не придётся иметь дело с манипуляциями моих