Невинная овечка для волка
Шрифт:
– Как вы много знаете обо мне. А я о вас ничего. Исправим ситуацию? – достаю телефон, и включаю диктофон.
– Так что вы хотите?
– Интервью. О тайне вашего успеха. Как вам удается заключать такого рода сделки, не присутствую даже на них? Как удалось подмять под себя Глобал ин Корпорейтед?
– Пришлось встретиться лично.
– К чему этот маскарад? Очки, перчатки? Что с вами не так? – он наклоняется вперёд. Невольно вжимаясь в сиденье кресла. Какая от него мощная энергетика. Мне по долгу службы приходилось встречаться с сильными мира сегодня, но они и рядом не стояли с Виктором.
– Нет. Что не так с вами? Как вы посмели проникнуть сюда? Задавать мне дурацкие вопросы. Я не общаюсь с прессой. Все что вас интересует, можете узнать у пресс-секретаря компании.
– Первое. Проникла потому что охрана ваша никудышная.
– Согласен. Заменю.
– Стащить пропуск у уборщицы ничего не стоило.
– Она уже уволена. Можете принять от нее благодарность, что ее трое детей останутся без куска хлеба, – сглатываю. Я не хотела, чтобы кто-то пострадал из-за моей авантюры.
– Вы не можете так поступить! Я завтра же напишу статью о вашей тирании. Позвольте снимочек, – переключаю телефон на камеру и делаю снимок, отправляю его в облако. Виктор вырывает телефон и сжимает в руках. Мой дорогой гаджет, подаренный папой на день рождения, трещит и превращается в груду осколков. Я открыв рот от шока, смотрю на него.
Он что киборг что ли? Сколько ж в его руках силы, что так просто сломал титановый корпус?
– Статью? Это вряд ли. Ведь теперь вы не работаете в журнале. Как и не учитесь в институте. Вы в черных списках во всех медийных изданиях, как и в желтой прессе.
– Вы блефуете. Как?…
– Дело одного звонка. Скажите спасибо, что не закрыл вас в тюрьму и не обвинил в шпионаже.
– Отдайте, – подъезжаю на кресле к нему и заваливаюсь вперед, пытаясь забрать телефон. Касаюсь волосами его лица, он шумно втягивает воздух. Мне кажется или его глаза горят красным светом как у терминатора. Я это даже сквозь темное стекло вижу.
По телу бегут мурашки, а внутри нарастает тревога, сравни панической атаки. Именно такое я чувствую при встрече со стаей собак.
Но Виктор не пес, он волчара. Матерый закалённый. Господи, куда я полезла студентка, возомнившая себя будущей великой журналисткой.
– Всего доброго, Женя, – хриплым голосом говорит он, вкладывая в мою руку осколки и направляясь к столу, занимая почетное место босса.
И это все? Я пробралась сюда, добилась встречи, лишилась телефона и ничего не получила взамен.
Оборачиваюсь на посторонние шаги. Громила Герман берет меня за руку повыше локтя и выводит из кабинета.
На улице вдыхаю весенний воздух. Еще морозно, но солнце начинает согревать, слепит лучами. Позади меня остается высокое здание бизнес-центра.
Я все еще не верю в слова Виктора. Меня не могли уволить. Сам главный редактор был доволен моей статьей о Каннском фестивале и пророчил мне свое место в будущем. А в институте я значусь в списках лучших учениц. На красный диплом иду.
Не мог он, говорю, включая новенький телефон и забиваю адрес почты. Мне тут же приходит уведомление от деканата об отчисление. А следом и смс от бухгалтерии с просьбой забрать трудовую книжку.
Отец будет просто счастлив. Он спит и видит, как бы устроить меня поближе к себе и приглядывать, чтобы я не натворила глупостей. А лучше выдать замуж за своего друга. Перспективного мойра по особо тяжким делам. Кажется его мечта сбывается. В одночасье я стала никем.
Тупо пялюсь на экран. Виктор Вознесенский не стал той ступенькой, который вознесет меня на Олимп славы. Он меня уничтожил. Растоптал мое будущее.
Я стою оглушенная, чувствуя как волной поднимается ненависть.
Ничего. Он за это еще поплатиться! У такого наверняка куча скелетов в шкафу. Я найду каждого и вытащу на обозрение публике. Нужно, посвящу этому всю свою жизнь. Разрушу его карьеру и бизнес. Так же как он, мимоходом, уничтожу его.
Глава 3
Папа сдвигает фуражку на глаза, пока мама проходится роликом по черной рубашке.
– Пушок – поганец, опять линяет, – пробегаю мимо них и хватаю пульт от ворот.
– Так стоп! – тормозит отец.
– Ты куда?
– Так там Лизок приехала, – нервно постукиваю пластмассой по бедру. Не любит он мою подругу. Сейчас папа заведется, не остановишь. Прочитает лекцию о дрянных подругах. И точно.
– Опять эта ветреная девица. Слышь, мать? Я говорил, чтобы духу ее не было в моем доме! Втянет нашу дуреху в историю.
– Угу, – мама насупилась, согласно кивает на слова отца.
– Папулечка, у меня своя голова на плечах. Не сердись, – чмокаю его в щеку и помогаю надеть китель.
– На сборы опаздываешь. Машина ждет.
Поторапливаю его.
Выходим вместе. Папа садится в черную иномарку, недовольно крякнув на приветствие Лизы.
Подруга не обращает внимания на это, вся цветет, улыбка в тридцать пять зубов, взгляд лихорадочный, нетерпеливый.
– Приняли! – скачет, обнимает меня за шею и целует беспорядочно.
– Куда приняли?
– На магистратуру журфака! На платное правда, но и там конкурс был не протолкнуться.
– Поздравляю, – выдавливаю из себя.
Ведь это я лучшая студентка. И я должна пойти дальше учиться. Но уже год сижу на шее у родителей и грежу планами мести.
Мы идем в дом, поднимаемся на второй этаж под бубнеж Лизы, которая сегодня просто бесит радужными впечатлениями.
Плохая из меня подруга. Не могу порадоваться успехам Лизы.
– Ах, какая у них лаборатория конвергентной журналистики.