Невинная страсть
Шрифт:
Глава 8
Ноуэл, нахмурив брови, смотрел вслед удалявшейся спине мистера Ричардса. Он почти ничего не знал об этом человеке, кроме разве того, что он выступал в поддержку так называемых спенсианских филантропов. Джон Стаффорд, один из старших сотрудников с Боу-стрит, подозревал эту группу в антиправительственной агитации, и Ноуэл был склонен с ним согласиться.
Если ему не изменяла память, то Ричардс активно вербовал приверженцев этой идеи. Одного этого было достаточно,
— Мистер Пакстон? — окликнула его мисс Риверстоун.
Повернувшись, он заметил одновременно и беспокойство, и любопытство в ее выразительных серых глазах. Чувствуя, что должен как-то ее приободрить, Ноуэл заставил себя улыбнуться:
— Извините. Вы, кажется, хотели рассказать мне о причинах, побудивших вас приехать в Лондон, не так ли?
Но ее внимание было не так-то просто отвлечь.
— Вы явно недолюбливаете мистера Ричардса. Почему?
— Некоторые из его идей опасны, — осторожно сказал он, не желая противоречить мисс Риверстоун. Ему еще предстояло многое выяснить относительно ее брата.
— Значит, и мои тоже, потому что я согласна с большинством его взглядов, — с вызовом заявила девушка. — Когда мы с вами говорили на эту тему в последний раз, мне показалось, что и вы с сочувствием относитесь к участи простого человека.
— Правильно, с сочувствием. (Если бы она только знала!) Но не до такой степени, чтобы ниспровергать то, что показало себя как стабильная и относительно справедливая система государственного управления. Анархия — это не решение проблемы.
— Не верю, что мистер Ричардс выступает за что-либо подобное. — Мисс Риверстоун нахмурила брови. — Как и я, он просто хочет, чтобы произвели реформу и чтобы семьи, которые в течение нескольких поколений обрабатывали один и тот же клочок земли, получили право владеть этой землей.
— Но если парламент не примет такой закон, то прав ли будет простой человек, если поднимет оружие против своего правительства? — спросил Ноуэл, задетый тем, что она бросилась на защиту мистера Ричардса. — Подобные идеи, возможно, хороши в теории, но на практике они почти наверняка приведут к кровопролитию и страданиям.
— Разумеется, я не сторонница вооруженных восстаний! Почему вы думаете, что мистер Ричардс выступает за них?
Ноуэл хотел было ответить, но понял, что у него фактически нет никаких доказательств, а если бы были, то он не имел бы права привести их.
— С такими, как он, мне уже приходилось встречаться, — с подчеркнутым равнодушием сказал Пакстон. — Это профессиональные подстрекатели.
— Значит, конкретных доказательств у вас не имеется, — с явным облегчением сказала Ровена. — Я не позволю, чтобы какие-то домыслы поколебали мое хорошее мнение о мистере Ричардсе.
— Ваше хорошее мнение!.. — воскликнул Ноуэл, которого удивила собственная реакция. Какое
Пакстону неожиданно пришло в голову, что он просто ревнует — ревнует! Завидует влиянию на нее другого мужчины. Что за вздор! Только этого не хватало. Ему всего лишь нужно втереться в ее доверие — и никакие эмоции тут ни при чем.
— Вы, конечно, правы, — взяв себя в руки, сказал Ноуэл. — Не скрою, мне нравится обсуждать такие вопросы с вами, но это еще не повод, чтобы чернить мистера Ричардса. Извините.
Выражение ее лица смягчилось, и Ноуэл почувствовал, как у него участился пульс. Ему вдруг захотелось наклониться к ней и…
— Извиняться следует не передо мной, — сказала она с улыбкой, явно прощая его.
Ноуэл судорожно глотнул воздух, встревоженный тем, как она на него воздействует. Хорошо еще, что ему можно было не вставать из-за стола, потому что в противном случае все присутствующие могли бы собственными глазами заметить это воздействие. Ему самому приходилось видеть, как поддавшиеся соблазну мужчины были унижены и даже уничтожены. Он не мог понять такую слабость. Но теперь…
— Если я снова встречусь с мистером Ричардсом, то постараюсь сгладить наши противоречия, — сказал он, надеясь всем сердцем, что ему не придется выполнять это обещание. — Не желаете ли каких-нибудь сладостей?
Девушка покачала головой, чему он был очень рад, потому что возбуждение, которое он испытывал, все еще не прошло.
— Я сыта, и мне даже спать захотелось. Как вы думаете, не обидится на меня Перл, если я потихоньку исчезну?
— Часть гостей, несомненно, уедет после ужина, хотя остальные будут танцевать еще часа два-три.
— Они будут продолжать танцевать? — У Ровены от удивления округлились глаза. — А я-то всегда считала людей из высшего общества ленивыми бездельниками!
— Некоторые из них действительно бездельники, — усмехнувшись, согласился Ноуэл, — но для того, чтобы слыть людьми светскими, им приходится кружиться в вихре светских развлечений.
— Это я начинаю понимать, — с некоторым сожалением устало сказала она.
— Не сожалейте. Вы свою энергию потратили с пользой и достигли хороших результатов.
Девушка улыбнулась:
— Спасибо. А теперь я, наверное, попробую сбежать, чтобы сохранить капельку энергии для завтрашнего мероприятия.
Ноуэл, радуясь тому, что может наконец подняться, не шокируя никого реакцией своего тела, встал из-за стола.
— Идемте. Мы погуляем по террасе, дойдем до боковой двери, и, улучив момент, вы сможете войти в дом. А когда благополучно доберетесь до своей комнаты, я извинюсь за вас перед леди Хардвик.
— Вы очень добры, сэр, — сказала Ровена и положила ладонь на его согнутую в локте руку.