Невинная в гареме шейха
Шрифт:
— Нет, вы сами сделали такой вывод.
Силия прикусила губу:
— Наверное, вам надоели люди, которые склонны делать поспешные выводы. И вы решили преподать мне урок.
Рамиз вскинул руки.
— Признаюсь, грешен. Скажите, когда вы сюда ехали, что вы предполагали здесь обнаружить? Сцену из «Тысячи и одной ночи»?
Она покраснела перед ответом:
— Что-то вроде.
— А сейчас?
— Сейчас не знаю, что и думать, — честно ответила Силия. — С одной стороны, в такой отрезанности от мира есть своеобразная свобода. Я чувствую себя отдохнувшей. Излечившейся. Мне стало лучше. У меня никогда не было столько времени на размышления. Я смогла
— Как я понимаю, у вас в браке были проблемы?
После столь долгих размышлений и внутреннего анализа Силия испытала огромное облегчение от возможности облечь в слова свои мысли.
— Я не была счастлива, но надеялась, что со временем все наладится. А Джордж казался довольным с самого начала. — На реснице задрожала слеза, Силия смахнула ее рукой. — Он… он не хотел… Наверное, ему скорее нужна была компаньонка, чем жена. Как вы догадались? — Она не собиралась об этом спрашивать, но здесь было так умиротворяюще безопасно, тихо, надежно. Мягкий свет отбрасывал на стены легкие тени-призраки. В такой обстановке столь интимная тема казалась вполне естественной.
Рамиз вел с Силией разговор как с равным человеком, он восхищался ее умом и твердым мнением. Но сейчас он видел в ней женщину — беззащитный взгляд, дрожащие губы. Он вспомнил ее у оазиса: обнаженная соблазнительная дива, словно мерцающая в лунном свете. Эта картина уже пять ночей преследовала его во сне, такая нежеланная, такая недостойная, что он изгонял ее из памяти, едва наступал день. И вот теперь она снова встала перед глазами, и не где-нибудь, а в той части его собственного дворца, которая предназначалась для чувственных наслаждений и которой он никогда не пользовался. Внутреннее сопротивление ослабло.
Он хочет ее. Можно отрицать это сколько угодно, но после смерти брата он начисто отвергал плотские желания, и ему это до чертиков надоело. Он хочет ее. Хочет, чтобы она смогла познать удовольствие. И хочет сделать лично — преподать ей уроки любви.
Рамиз встал.
— Полагаю, из-за этого вы выглядите как женщина, которой недостает внимания. Пойдемте со мной. — Он протянул руку, помогая ей подняться на ноги, и затем прижал к ее губам палец, пресекая всякие возражения.
Он привел ее во внутренний дворик, где фонтаны мелодично наигрывали свою журчащую музыку, а воздух был наполнен ароматом жасмина.
— Смотрите. — Он показал на сапфировую высь ночного неба. — Мы в нашей стране верим, что у любви есть крылья — крылья, которые возносят к небесам плотского наслаждения. Это очень чувственное путешествие. Такое путешествие оставляет в памяти женщины неизгладимое впечатление, неуловимо меняет облик и учит лелеять собственное тело, ибо это храм наслаждений. Когда я смотрю на вас, то вижу женщину, еще не познавшую радости полета, и мне хочется помочь вам воспарить над землей.
Его голос соблазнительно вибрировал у самого ее уха. Они стояли рядом с фонтаном, и Рамиз легонько поглаживал ее обнаженные руки. Силия ощущала, как ее кожу задевают бархатные рукава его одеяния. От Рамиза исходил притягательный мужской запах вместе с приятным ароматом лимонного мыла. Силия представила себя летящей в небесную высь. Близкое присутствие принца, его запах, прикосновения, хрипловатые нотки голоса — на миг перед глазами предстала чарующая картина, если бы так случилось и она могла бы это испробовать.
Она хочет этого. Даже не зная, чего именно, она все равно хотела. И понимала — никогда не найти лучшего наставника. Ее буквально опьяняла его уверенность. И окружающая его аура мощной власти. В другое
— Разве вам не хочется узнать, что такое полететь ввысь? — прошептал Рамиз, слегка касаясь губами ее уха.
— Я не знаю, получится ли у меня, — ответила Силия.
И это была правда. Она действительно сомневалась.
Ею тихий смех напоминал горловое мурлыканье, но в нем звучало столько нежности, что у Силии все внутри затрепетало от предвкушения.
— Поверьте — получится.
Он обвел языком ее ушную раковину. Его пальцы описывали небольшие круги, ласкали ее руки, поднимались все выше, вызвали покалывающие токи. Ее сердце сильно забилось. Она почувствовала, как ее бросает то в жар, то в холод. Рамиз прикоснулся губами к ее подбородку, и Силии безумно захотелось, чтобы он поцеловал ее в губы. Но он опустил голову и стал покрывать бархатными поцелуями ее шею. Силия откинула голову, выгнулась в его объятиях и увидела над собой огромный простор неба с манящими огоньками звезд. Тем временем губы Рамиза коснулись ее ключицы, и Силии показалось, что ее кожа, да и само тело тянется ему навстречу, желая большего чем эти легкие поцелуи.
— Рамиз, — прошептала она, — Рамиз, пожалуйста… я хочу…
Он подхватил ее на руки и поспешил в ближайшие покои. Это оказалась та самая комната, которую Силия использовала как спальню. В центре стояла низкая круглая кушетка с шелковыми покрывалами и разбросанными в беспорядке подушками. Именно круглая, такая странная, без конца и без начала. Рамиз поставил Силию на ноги около постели и пристально посмотрел ей в глаза. Его собственные глаза в тусклом ночном свете горели янтарным огнем, были наполнены чем-то неистовым, чего она не понимала и не знала, нравится ли ей это.
Силия опустила веки, но Рамиз приподнял ее лицо за подбородок, пытаясь заглянуть в глаза.
— Не стыдись своего тела. Тебе надо научиться им наслаждаться. Это главный урок, который следует выучить, иначе тебе никогда не оторваться от земли.
Его губы прижались к ее губам, да так идеально, что у Силии перехватило дыхание. Как же их губы могут так подходить друг к другу? Но они подходили. По телу начал разливаться жар. Она стояла, смущенная своей страстной потребностью поцеловать Рамиза в ответ. Это совсем не соответствовало тому, что ей раньше на этот счет рассказывали. Одним гибким движением Рамиз обнял ее за талию, привлек к себе. Силия чувствовала, как его крепкое тело прижимается к ее мягкой плоти. Она никогда раньше не думала, что ее плоть может быть мягкой. И женственной. Она никогда еще не сталкивалась с такой откровенной мужественностью и таяла под ее натиском. В конце концов она сдалась перед искушением и поцеловала Рамиза.
Ее губы, как нежные лепестки, казались восхитительно неискушенными. Рамиз прижимался к ним ртом, деликатно пробуя их на вкус. Он скорее почувствовал, чем услышал, как она тихо вздохнула. Не знай он о ее замужестве, то решил бы, что ее ни разу не целовали. И ее определенно не учили целовать в ответ. Неопытность Силии его буквально воспламенила. Рамиз, к своему удивлению, осознал, что им завладевает первобытный инстинкт, наполняет кровотоком его мужские органы. Его поцелуй тоже стал тверже, настойчивей, заставляя Силию приоткрыть губы. Его язык коснулся ее языка — сначала осторожно, затем более требовательно. От нее исходил восхитительный аромат, как обещание высочайшего наслаждения. Наслаждения, которому он не мог полностью отдаться.