Невинная жертва
Шрифт:
Его глаза сохраняли выражение, которое она не могла расшифровать.
— Это не копия.
— У тебя есть доказательства?
— Да.
— Ну, если оно принадлежит коллекции месье Мориса…
— Нет. Это письмо из семейного архива. Оно было послано мадемуазель Элеонор Лакруа.
Мадлен затаила дыхание и, распахнув глаза, спросила:
— Ты знаешь, что произошло между ними? Она ответила ему взаимностью?
— Да, она его полюбила. Но отец запретил ей выходить за него замуж. У него были другие
Мадлен тяжело вздохнула.
— Я вижу, тебе бы хотелось услышать более романтическое окончание этой истории, — заметил Луи.
— Она и так достаточно романтична.
— Несостоявшаяся любовь? Наверное…
— Ну а теперь, когда я узнала об Элеоноре, может быть, ты расскажешь мне о Мишеле?
11
— Кроме его метафизической поэзии и нескольких дошедших до нас любовных посланий, о нем мало что известно, — начал Луи. — Неизвестно, когда он родился, зато можно утверждать, что умер он в тысяча шестьсот тридцать третьем году, так и не женившись. Чтобы сохранить романтичность, давай думать, что он хранил верность Элеоноре.
Мадлен аккуратно сложила письмо и протянула его Луи.
— Спасибо, что ты показал мне эту реликвию.
— Ты уверена, что не хочешь иметь ее у себя? — спросил он.
— Я была бы рада, но не могу, — честно призналась она.
— Ты могла бы начать новую коллекцию с этого документа, когда откроешь новый магазин…
— Если бы это письмо было моим, я ни за что не продала бы его, — почти сердито бросила она.
Он посмотрел на нее с большим интересом.
— А я думал, что основной смысл твоей деятельности продавать рукописи и делать на этом деньги.
— Конечно, — подтвердила она. — Но, боюсь, я коллекционер по сердечной склонности. Иногда я с болью расставалась с чем-то очень дорогим для себя.
Откинувшись в кресле и скрестив длинные ноги перед камином, он небрежно спросил:
— Например, с какими же?
— Одной из последних вещей, которую я вынуждена была продать, было письмо, написанное другу неким гасконским дворянином де Бержераком.
Луи ничего не ответил, его лицо было напряженным, глаза холодными. Ей стало не по себе.
— Что случилось? Что-то не так?
— Что могло случиться?
— Не знаю, — беспомощно ответила она. — Ты выглядишь таким… сердитым.
— Что стало с твоей коллекцией? — спросил он.
— Все, что оставалось, было продано через агента какому-то частному коллекционеру, — безжизненно ответила она.
— Ты получила за нее ее стоимость?
— Зная, в каком положении я нахожусь, он заставил меня продать ему все за бесценок. — Подняв подбородок, она добавила: — Зато я смогла расплатиться по банковским кредитам и свела концы с концами.
— Значит, после целого года усилий ты осталась практически ни с чем?
— Скорее с потерей, чем ни с чем. Когда я начинала, у меня был небольшой капитал. Теперь его нет.
Луи ничего не ответил, продолжая смотреть на огонь. Их молчание затянулось и стало тягостным. Поэтому Мадлен громко сказала с подчеркнутой легкостью:
— Все это уже в прошлом. Сегодня Рождество, и ты обещал мне веселье.
Он встал.
— Ну что ж. Но сначала положу письмо на место. Или, может, ты передумала и возьмешь его?
— Мне бы очень хотелось, но я не могу.
Он положил письмо на место в шкаф и с улыбкой, сменившей тяжелое выражение, сказал:
— Хорошо. Давай веселиться.
Она улыбнулась ему в ответ, радуясь своей маленькой победе. Однако отблеск в его глазах заставил ее вспомнить, в какие опасные игры она рискует быть вовлеченной.
Он как будто прочитал ее мысли и усмехнулся.
— Мы совсем забыли об одной очень важной вещи, которую я считаю существенной для рождественского стола.
— Что же это? — спросила она в надежде, что он не имеет в виду бренди.
— Мороженое. Ну как, идет?
— Обожаю мороженое.
Он принес фарфоровую вазочку с изображенным на ней драконом.
— Еще с детства я понял, что терпеть не могу женщин, которые не любят мороженое. — С ложкой в руках он встал рядом с ее креслом и сказал: — Открывай рот.
Она с удовольствием проглотила восхитительную прохладную массу, мелко посыпанную фисташками. Маленький кусочек нечаянно оказался на ее нижней губе, и Луи быстро наклонился и кончиком языка слизнул его.
Дыхание Мадлен перехватило, ее спокойствие мгновенно улетучилось.
Черт его побери! — беспомощно подумала она, убежденная, что он нарочно выводит ее из равновесия.
Если бы у нее была устойчивость против его сексуальной привлекательности! Но она в который раз чувствовала себя бессильной перед его откровенным вызовом.
С иронией он наблюдал за ее попытками сохранить равновесие, в то время как она глотала мороженое.
Слизнув с ложки остаток, Луи поставил вазочку на стол и спросил:
— Ну как, готова к очередным развлечениям?
Не дожидаясь ответа, он достал из шкафа продолговатый целлофановый сверток и, сев напротив, передал его ей.
На нем были изображены два сердечка, окантованные бантом в красивой рамке. Внутри оказались две красиво оформленные подарочные хлопушки в зеленой и золотистой упаковках с надписями «Для него» и «Для нее».