Невинная
Шрифт:
– Много парней, а? Я заставлю тебя забыть о них.
Его прикосновение обожгло ее, как всегда. Ее ноги дрожали, и она моргнула, ища на его лице хоть какое-то подобие мужчины, который принял ее и заботился о ней.
А потом она вспомнила его черствую улыбку, когда он нацелил на нее камеру.
– Ненавижу тебя.
В его глазах появилась холодная улыбка, которая не касалась его рта. Он чокнулся.
– Можно ли так говорить с твоим мужем, жена?
– Не называй меня так.
– Жена? Вот кто ты.
Ее голова отрицательно
– Да.
Его рука легла на ее напряженную грудь, скользнув вверх, чтобы обхватить ее шею.
– Моя жена. Лучше или хуже, - его взгляд скользил по ней, его глаза стали серыми, как бронза.
– Богатые или бедные. Больные или здоровые. Пока смерть не разлучит нас.
Она закрыла глаза на его издевательскую версию их клятв. Он собирался унизить ее, причинить ей боль, а ее телу было все равно. Ее тело ответило Маркусу и согрелось от его прикосновения. Сердце ее бешено колотилось, легкие напрягались. Она задыхалась, как будто бежала марафон.
Он потянулся к пряжке ремня. Раньше глаза Коры были широко раскрыты, но теперь они поглотили ее лицо, вспыхивая белым. Все ее тело вздрогнуло. О боги, почему она позволила ему связать себя? Тупая.
Но она считала, что он любит ее.
Он никогда этого не говорил. Так почему ты так подумала?
Потому что он попросил ее выйти за него замуж! Какая еще причина могла быть у него? Очевидно, месть за преступления, совершенные более десяти лет назад, о которых она даже не подозревала.
– Ты сказал мне, что позаботишься обо мне.
Голос ее был тихим, жалобным.
– Я заботился.
В его глубоком голосе капало обещание.
– Я буду.
– Пожалуйста, - выдохнула она, зная, что умолять было жалко, но все еще не могла поверить, что от Маркуса, который обнимал и целовал ее так нежно, ничего не осталось внутри жестокого человека, сидящего сейчас перед ней.
– Не трогай меня.
– Нет?,- Его губы скривились,- Ты не хочешь, чтобы я прикасался к тебе?
– Нет.
Но он едва касался ее, гладил сбоку ее грудь. Это было так хорошо. Она не хотела, чтобы он останавливался.
– Ты хочешь, чтобы я остановился?, - спросил он, словно читая ее мысли.
– Я...
– Тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе.
Ее бедра сжались. Она захныкала. Его пальцы не переставали поглаживать, поглаживать…
– Признайся, - его голос стал глубже, перебивая ее чувства. Комната отпала.
– Я буду прикасаться к тебе, когда захочу, жена. И тебе это понравится.
– Но ... ты меня ненавидишь.
Ей было стыдно за то, что ее голос дрогнул. И еще больше стыдно, что она наклонилась к его прикосновению. Но он был так знаком. И его прикосновение было утешением даже сейчас.
– Ненависть никогда никому не мешала испытывать удовольствие.
Брови Коры нахмурились. Что это значило?
Темные волосы Маркуса
Ее локти и колени смягчились, ее живот дрожал. Кора уставилась на его сияющую голову. Его рот был теплым на ее прохладной плоти, а затем его руки были там, обхватив ее бедра, как будто она так сильно любила. О боги.
Она не могла удержаться от шума, вырвавшегося из ее горла, и он замолчал.
– Ты будешь драться со мной, ангел?
Она должна драться. Она должна крикнуть «да» и попытаться вырваться из своих оков, сделать все возможное, чтобы сбежать.
Но его язык коснулся гладкой поверхности ее живота, и что-то внутри нее щелкнуло. Она не была готова к этому, и ее мускулы сжались от внезапного шокирующего прилива удовольствия. Золотая жидкость хлынула через нее, лилась из ее живота и заполняла ее пульсирующий центр, пока не вылилась через край. Она почувствовала собственную влагу на ногах, и ее лицо вспыхнуло от смущения.
– Думаю, нет, - усмехнулся Маркус. Он отстранился, и она знала, что он восхищается влажностью, заполняющей пространство между ее ногами.
– Позор. Я бы получил удовольствие от боя.
Слезы сразу же потекли по щекам Коры.
Его пальцы скользили по ее бледной коже, заставляя ее щеки залиться румянцем. Они спустились вниз, по ее дрожащему животу, чтобы погрузиться во влажность. Кора ахнула и потянула за веревки. Глаза Маркуса сузились, но он продолжал гладить ее. Ее бедра приподнялись, подергиваясь в такт его движению.
– Ты знаешь, ты можешь остановить это в любой момент.
Что? Он серьезно?
Он залез пальцем в ее девственную дырочку. Ее ноги зарылись в кровать, и ее пресс напрягся, когда она поднялась в его руку. Ее тело пульсировало вокруг его пальцев, когда он обнимал ее.
– Просто скажи мне. Скажи «стоп».
В чем была его игра? Она могла остановиться в любой момент? Она могла ...
– Стой, - произнесла она, но без звука.
Его пальцы замерли, но ее бедра продолжали качаться. Кора стиснула зубы. Она хотела, чтобы он прикоснулся к ней. Она хотела...
Маркус приподнял бровь. Она захныкала. Ее бедра склонились в приглашении.
– Бедная жена. Так запуталась. Ты хочешь, чтобы я прикасался к тебе? Ты хочешь, чтобы я поцеловал твою киску?
К ужасу Коры, она кивнула.
Маркус наклонил голову, чтобы попробовать ее на вкус. Ее ноги сводили судороги, ее тело вздыхало в его рот.
– Стой!, - кричала она в голове. Стоп. Но когда она открыла рот, по-прежнему не доносилось ни звука. Его рот прошелся по ее холмику, обойдя ее гладкие бедра, уткнувшись носом в ее половые губы, покусывая их зубами. Она хранила молчание, кроме своих стонов.