Невинные дамские шалости
Шрифт:
— Ну и что? Зато ускоряет процесс, буквально через пару часов уже ясно: есть симпатия или нет, и долго присматриваться не надо. В общем, давай скрепим наш союз и не зли меня, — хмуро добавил он. — А то пошлю этот самый союз к черту и оторву тебе голову.
— Ты чокнутый, что ли? — растерялась я. — Как же это так можно… ни с того ни с сего?
— Можно, можно, — заверил он и стал стягивать с меня платье.
Это не только пугало, но прямо-таки обескураживало. Я зажала подол коленками, взвизгнула и отодвинулась от дорогого союзничка:
— Подожди, я не могу так сразу… лучше давай еще выпьем.
— Ладно, — неохотно
— Будет, — хмуро ответила я и лихо хватила полстаканчика водки.
После чего, стянув платье, села на стол и с трепетом обняла свалившегося на голову возлюбленного. На счастье, он никуда не спешил. Я постанывала, откинувшись на руках, прикидывая, как еще выразить бурную страсть, а Павел развлекался с моим нижним бельем и коленками, которые ему чем-то необыкновенно понравились. Он был очень увлечен своей деятельностью, поэтому я без проблем ухватила бутылку пива, ту, что он так и не выпил, и огрела его по голове. Голову он поднял, томно посмотрел на меня, скосил глазки и рухнул на пол, а я, глядя на горлышко бутылки в своей руке, опечалилась: не переусердствовала ли я? А вдруг этот гад умер? Гад дышал. В этом я смогла убедиться, склонив голову ему на грудь, причем не только дышал, но собирался вот-вот очнуться. Я заметалась по комнате, натянула платье, схватила сумку и с опозданием подумала: как же я выйду отсюда? Через дверь, в которую вошла, не хотелось — где-то в коридорах прятался тип с разными глазами, окон нет, вся надежда на комнату рядом. Я выскочила туда и обнаружила еще одну дверь, она была заперта, но ключ торчал в замке, я торопливо повернула его дрожащей рукой, толкнула дверь и оказалась в мужской раздевалке. Голый дядька доставал вещи из шкафчика, увидев меня, он икнул, но ничего не сказал. Остальные тоже. Я шла по проходу, улыбалась налево и направо, и повторяла:
— Извините… извините, — пока не уперлась носом в дверь.
За дверью был холл со стеклянной кассой посередине. Толстая тетка приподнялась со стула, увидев, как я выпорхнула из мужского отделения, и на всякий случай перевела взгляд на противоположную дверь, там было женское отделение. Я ускорила шаги, перешла на бег и вылетела на улицу. Криков «Держи ее!» слышно не было, но это не успокаивало.
Я бросилась к троллейбусной остановке, вскочила в подошедший троллейбус и наблюдала из окна за баней до тех пор, пока она не скрылась за поворотом. После чего стала думать, что мне делать дальше. Потратив пять остановок на размышления, я вышла из троллейбуса и стала искать телефон, с намерением позвонить Мише. Его не оказалось ни дома, ни на работе. Немного поревев от отчаяния, я решила, что мне следует добраться до его квартиры и ждать там, как он мне и советовал.
Однако его квартира была далеко, находиться на улице, пожалуй, небезопасно, и я пошла на остановку такси. Заглянула в кошелек, желая узнать, какой суммой располагаю. Как-никак ехать мне на другой конец города.
И тут я вспомнила про Витьку. То есть я про него никогда и не забывала, но со всеми этими возникшими в моей жизни трудностями, длительное время с ним не встречалась и даже не перезванивалась. Тут и телефон возник весьма кстати. В офисе Витьки не оказалось, я набрала домашний номер, трубку он снял сразу и сказал:
— Слушаю. — Судя по голосу, был он при последнем издыхании.
— Как дела? — бодро спросила я,
— Это ты? — удивился он. — Я тебе звонил. Вчера и сегодня.
— Я была в гостях у Мальчика, — заявила я.
— У кого? — не понял Витька.
— У Мальчика. У того самого бандита, про которого ты мне рассказывал.
— Ты была у него в гостях? — переспросил Витька, так же, как я, туго соображая.
— Была. Без всякой охоты. Какие-то типы схватили меня ночью в собственной квартире и привезли к нему.
— Что творится, а? — ужаснулся Витька. — И что?
— Вопросы задавал. А сегодня еще один псих решил со мной подружиться. Я только-только смогла унести от него ноги. Боюсь, что, если мы встретимся еще раз, он меня убьет.
— Ты извини, но я ничего не понимаю. Зачем ты им нужна?
— Я тоже не понимаю. Одно мне ясно: из города сейчас лучше уехать. Так что, если не сможешь до меня дозвониться, — не беспокойся.
— Слушай, у меня есть знакомые… если тебе надо где-то укрыться.
— У меня тоже есть знакомые, — заверила я, заводить новых мне не хотелось. — Что с Алькой?
— Ничего. Сегодня по телевизору, в областных «Новостях», будет обращение ко всем, кто ее видел, с просьбой сообщить в милицию… — Витька вздохнул и добавил: — Машину ее нашли. На стоянке, возле хлебокомбината.
— И что?
— Ничего, — опять вздохнул Витька. — Стоит там с четверга, но как туда попала — неясно. Парень, что в тот день дежурил, ничего толкового сказать не мог. Лавочка там совершенно левая, ни квитанций, ни журнала. Ставь машину, плати деньги и двигай дальше.
— Он что, вообще ничего не помнит?
— Говорит, вроде бы мужик какой-то ее ставил. В темных очках. А кто в жару без очков?
— Черт-те что… — задумалась я.
— Ты куда сейчас? — спросил Витька как-то вяло.
— К другу. Он работает в милиции. А мне после всех этих гостеваний в городе неуютно. Наверное, уеду к сестре.
— Когда? — заинтересовался Витька.
— Да я бы хоть сегодня, но не могу, пока не выяснилось, что там с Алькой.
— Думаешь, еще есть надежда?
Мы дружно вздохнули.
— Ладно, — помолчав, сказала я и уже хотела проститься, но Витька опять заговорил:
— Наверное, с тобой все-таки захотят побеседовать в милиции. Ты близкая подруга… — Витька томился, и я спросила:
— Ты не хочешь, чтобы я рассказывала про любовника?
— Не хочу, — ответил он. — Не надо всей этой грязи…
— Но если я не скажу об этом, то и про фабрику молчать придется, иначе, как все объяснить?
— Вот и молчи…
— Ты предлагаешь мне вводить в заблуждение следствие…
— Ладно, как знаешь… Ты где сейчас?
— На конечной седьмого маршрута, возле бассейна. Слушай, а машина в каком состоянии?
— В отличном.
— Тебе ее вернули?
— Перегнали на стоянку ГАИ. Черт с ней, с машиной, мне Алька каждую ночь снится, неживая. — Он заплакал тихо и горько, и я вместе с ним.
— Витя, — позвала я. — Прости, но я, ей-богу, не знаю, что тут сказать…
— А что тут скажешь? — ответил он и повесил трубку.
За моей спиной уже выстроилась очередь, однако слезы произвели впечатление: народ безмолвствовал, проявляя понимание. Я уныло побрела по улице, забыв про такси. Надо идти в милицию. Заниматься розыском убийц с Мишей мне не по силам: уж очень опасно. А в милиции люди за это деньги получают.