Невинные создания

Полак Англия

– Мне нужно только его имя. Жениха моей подруги зовут, Калеб Елоус. Пожалуйста, скажите, это был он или нет? Подруга почти потеряла надежду его найти. Помогите.

Медсестра тяжело выдохнула. После, оглянулась по сторонам.

– Хорошо. Сейчас. – Спустя пару минут нехитрых манипуляций в компьютере, она пробормотала, что при себе, погибший имел документы на имя – Майкл Вуд. – Это не жених вашей подруги.

Я протяжно выдохнула.

– Спасибо вам огромное. Я уверена, что он еще жив, и мы обязательно его найдем. – Черт, но я хотела увидеть… этого Майкла. Зачем? – Еще раз спасибо вам большое за помощь. – Выйдя на свежий воздух, я сжала

переносицу.

Значит, Майкл Вуд.

Что же, поищем на него информацию.

Надо попросить Дэнниса, раз в его знакомых есть копы, то мне это пригодиться.

ГЛАВА 7

Больничный запах, я чувствовал даже отсюда. Несло не только дезинфицирующими средствами, но и медикаментами, в совокупности со специфическим амбре, при котором надо заказывать оркестр и священника. Я прищурился, различив дым, который коконом опоясывал стены больницы. Была еще одна странность, что на улице торчали старики и старухи в больничных сорочках. Судя по одеждам людей, было холодно, а старперов ничуть не волновал низкий градус. Собственно, и мне было комфортно в футболке.

– Что это за дым?

– Это энергетика всех тех, кто умер в стенах этой больницы.

– Хреновая энергетика. – Пробормотал я, доставая пачку сигарет. – А с людьми что?

– Они – души. – Годвин улыбнулся, когда недоуменно вскинул брови. – Да, Вик. Теперь, ты видишь души мертвых.

– Охренеть. – Подкурив сигарету, я огляделся по сторонам. Что-то многовато здесь душ. – Разве, они не должны быть в другом месте?

– Будут. Кстати, в этой больнице находится твое тело.

Я поперхнулся дымом, судорожно выкашляв лишний никотин из легких.

– Чего? Здесь? – в этой убогой клоаке с хрен пойми, что за аурой? – Почему здесь?

– А есть разница? Тебе же не впервой умирать. – С иронией, заметил «Рапунцель».

Затянувшись, я нарочно выпустил дым в его сторону, заочно посылая придурка к такой-то матери. То, что моя жизнь оборвалась с того момента, как я попал в спецподразделение «Фемида», было ожидаемо. Таково правило – хочешь стать одним из них, будь добр, собери две сотни на похороны и прочее дерьмо, включая билет в один конец. И я ничуть не был против, чтобы из меня сделали мертвеца, только тогда, я не был в курсе, что родителям по почте пришлют останки неизвестного мальчишки девятнадцати лет. Все, что мне сказали – теперь, ты собственность «Фемиды». Она твоя семья, твоя родня и твой дом. Рискнешь уйти, и тебя будут искать по кускам. Лучше там, чем дома с отцом ублюдком. Жаль, что я поздно понял, как далеко зашли игры со смертью.

– Идем.

– Мы не можем войти в больницу. Забыл? – я указал на себя, напоминая, что являюсь для всех трупом.

– Не проблема. Для других, мы невидимы. Пошли.

– И что мы там будем делать? – я отвернулся, наблюдая за машинами, которые, то отъезжали, то подъезжали. Марки сменяли друг друга, как и люди, чьи лица казались мне бесцветными и тусклыми. Аура действовала на это место, она меняла ощущения тех, кто переходил за границу, отмеченную серой дымкой. Обернувшись, я увидел, как ангел входит в крутящиеся двери больницы. Говнюк. Бросив сигарету, я спешно последовал за ним, входя в белую камеру пыток с медиками и посетителями. «Рапунцель» стоял около административной стойки, а его взгляд был направлен на девушку в голубом кашемировом пальто. Я встал рядом, не понимая, что так могло привлечь его интерес? – Ты чего на нее так вылупился?

– Не узнаешь ее?

Какая странная перемена в голосе. То, он шутит, то серьезный, как шлакоблок в стенах Форт-Нокса.⁴⁸ Когда девушка провела ладонью по стянутым в аккуратный пучок, волосам, цвета светлого хереса, я ощутил внезапное тепло в груди. Там, где когда-то билось мое сердце, стало тесно и больно, словно я долго обходился без кислорода, и вот, наконец, сделал свой первый вдох. Обойдя незнакомку, я выдохнул.

Глаза… эти глаза… Шотландский виски в ореоле густых, темных ресниц. Это была она. Та самая девушка, что держала меня за руку. Ее я видел, перед тем, как провалился в темноту.

– Что она здесь делает? – в этот самый момент, девушка обратилась к толстухе за стойкой. Она говорила о мужчине, который вчера покончил с собой. То есть, она говорила обо мне и очень просила назвать его имя. Еще придумала легенду о пропавшем женихе ее подруги. – Зачем ей мое имя? – я привалился к стойке, пристально наблюдая за девушкой. Она чертовски красива, а ее профиль, идеален. Я втянул носом, уловив слабый цветочный аромат.

– Ты хотел сказать, чужое имя?

– Неважно. Почему она спрашивает обо мне?

– Она очевидец твоего поступка.

Дерьмо. Хреновый расклад.

– Как ее имя? – я не мог оторвать взгляда от девушки. Я… думаю, я хотел остаться с ней рядом. Сопровождать ее до дома/работы/магазина… черт, да куда угодно, лишь бы не выпускать ее из виду.

– Понравилась? – усмехнулся ангел.

– Да. – Просто ответил я, не испытывая ни стыда, что пялюсь на нее, как старый развратник, и не угрызений совести, за то, что представляю нас в кровати. Ох, черт. Ради этого стоило отдать свою жизнь, чтобы снова почувствовать влечение. Из-за синих пони,⁴⁹ меня ничего кроме этого не интересовало… если так подумать, я не был с женщиной… полтора года. И как только у меня не случилась атрофия яичек, а член не стал пособием для изучения гериатрии.⁵⁰ – Скажи мне ее имя.

– Сам узнаешь. Сначала в морг.

– На кой хрен? – когда девушка закончила благодарить медсестру и двинулась к выходу, я едва удержался, чтобы не последовать за ней. Черт… это было сложно.

– Узнаешь. – «Рапунцель» ухватил меня за руку и уже через секунду мы были в светло-зеленой комнате со столами и холодильниками. Воняло здесь так, будто это место вымыли раствором из мертвого скунса, вымоченного в розах. – Ммм, нам повезло. – Ангел подошел к самому дальнему и нижнему морозильнику, открывая дверцу и вытягивая поддон. – С тобой еще не начали.

Машинально потерев грудь, я подумал, что бы почувствовал, если бы веселый доктор решил вскрыть мою грудную клетку? С девушкой, я испытал ощущения, а что касается всего остального? Вообще-то это странно, что-то чувствовать. Я же мертв, но эмоции продолжают работать на меня.

– Ксанакс нужен? – улыбнулся придурок, откинув копну волос назад. Я встал по другую сторону от поддона, пробегаясь взглядом по простыни, которой было укрыто мое тело.

– Зачем?

– Большинство, увидев свое тело, начинают рыдать. Кто-то смеяться. Блевать. Некоторые делают это одновременно. – Я сморщился, довольному лицу ангела. Затем, он полностью сорвал простынь, бросив ее на пол. – Да, ты красавчик. Жаль, что оказался идиотом, а мог бы быть неплохим человеком.