Невиновен
Шрифт:
Лорен постучала в дом Марши Хантер. Ей никак не удавалось понять, что могло связывать мать-одиночку – редкое явление в Ливингстоне – с сестрой Мэри Роуз. Кроме, разумеется, шестиминутного телефонного разговора. Вероятно, следует произвести небольшую проверку, разобраться, что к чему, но времени у нее на это не было. И вот Лорен стоит на пороге у входа, все вокруг заливают яркие лучи солнца. Дверь отворилась.
– Марша Хантер?
Женщина с симпатичным, но простоватым лицом кивнула:
– Да, это я.
Лорен
– Инспектор Лорен Мьюз из прокуратуры округа Эссекс. Нельзя ли поговорить с вами минутку?
Марша Хантер растерянно заморгала:
– О чем?
Лорен изобразила обезоруживающую улыбку:
– Может, позволите мне войти?
– Ах да. Да, конечно.
Она отступила на шаг. Лорен вошла в дом и – о Боже! – снова дежа-вю. Такой знакомый интерьер. Казалось, время здесь с тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года просто остановилось. Никаких изменений. Телевизор мог бы быть и покруче, ковер – менее пышным, цвета – более элегантными. Полное ощущение, что она оказалась в мире своего детства.
Лорен оглядела стены, надеясь увидеть крест, распятие или изображение Мадонны, хотя бы намек на принадлежность обитателей к католической церкви. Она искала нечто могущее объяснить телефонный звонок от сестры Мэри Роуз. Но ничего, ни намека на принадлежность к религии. На краю кушетки Лорен заметила сложенную простыню и плед – видимо, тут кто-то недавно спал.
В комнате находилась молоденькая, лет двадцати, девушка. И двое ребятишек, мальчики лет восьми-девяти.
– Пол, Итон, – сказала их мать, – это инспектор Мьюз.
Воспитанные мальчики по очереди подали руку Лорен, с любопытством взглянули на нее. Затем Итон, как ей показалось, младший, спросил:
– Так вы коп?
– Да, – улыбнулась Лорен. – Вообще-то не совсем. Я следователь из отдела по особо тяжким преступлениям окружной прокуратуры. Это все равно что офицер полиции.
– А пушка у вас есть? – не унимался мальчик.
– Итон! – одернула его мать.
Лорен уже собиралась ответить ему и даже показать пушку, но подумала, что Марше Хантер это не понравится. Матери, как правило, пугаются таких вещей. Лорен понимала их – они стремились оградить самое ценное, что у них есть – детей, – от всего связанного с насилием. Однако и отрицать, что находится при оружии, Лорен не стала.
– А это Кайра, – сказала Марша Хантер. – Помогает присматривать за детьми.
Кайра прошла через комнату, наклонилась, подняла какую-то игрушку. Лорен махнула рукой:
– Кайра, вы не могли бы вывести мальчиков погулять? Ненадолго?
– Конечно. – Кайра обернулась к братьям: – Как насчет того, чтобы погонять мяч?
– Только, чур, я бросаю первым!
– Нет, ты в прошлый раз был первым! Теперь моя очередь!
И они направились к двери, споря, кто будет бросать первым. Марша обернулась к Лорен:
– Что-нибудь
– Нет, ничего.
– Тогда зачем вы здесь?
– Просто небольшая проверка, уточнение деталей по одному делу, которое мы расследуем. – Ответ был неопределенным, но по опыту Лорен знала, люди воспринимают его нормально и сразу успокаиваются.
– Какое расследование?
– Миссис Хантер…
– Можете называть меня Марша.
– Извините. Хорошо. Скажите, Марша, вы католичка?
– Простите, не поняла.
– Я не хочу вмешиваться и затрагивать ваши религиозные чувства. Да и религия здесь, в общем, ни при чем. Пытаюсь понять, не связаны ли вы с монастырской школой или приходской церковью Святой Маргариты в Ист-Ориндже.
– Святой Маргариты?
– Да. Вы их прихожанка?
– Нет. Мы ходим в церковь Святой Филомены в Ливингстоне. Но почему вы спрашиваете?
– Ну, тогда, может, связаны с приходом каким-то иным образом?
– Нет, – ответила она и после паузы спросила: – И вообще, что значит «связаны»?
Но Лорен не ответила, а продолжила задавать вопросы:
– Кого-нибудь из учеников этой школы знаете?
– Школы Святой Маргариты? Нет.
– А преподавателей?
– Нет.
– А сестру Мэри Роуз?
– Кого?
– Есть у вас знакомые монахини в школе Святой Маргариты?
– Ни одной. Знаю нескольких из школы Святой Филомены.
– Значит, сестра Мэри Роуз вам не известна?
– Абсолютно нет. А в чем, собственно, дело?
Лорен не сводила глаз с лица женщины, словно гипнотизировала ее, пыталась внушить: «Скажи, ну скажи же!» Лицо оставалось непроницаемым.
– Вы с детьми живете здесь одни?
– Да. У Кайры есть комнатка над гаражом. Она не из нашего штата.
– Но живет-то здесь?
– Снимает комнату и помогает по хозяйству. Она студентка, учится в университете Уильяма Паттерсона.
– Вы разведены?
– Я вдова.
То, как произнесла эти два слова Марша Хантер, позволило Лорен вставить два мелких недостающих фрагмента в мозаику. Но общая картина по-прежнему оставалась неясной. Совсем неясной. Лорен отругала себя за то, что поленилась подготовиться к встрече, произвести хотя бы небольшую предварительную проверку.
Марша скрестила руки на груди.
– Так в чем же все-таки дело?
– Сестра Мэри Роуз недавно скончалась.
– Она работала в той школе?
– Да. Преподавала. В католической школе Святой Маргариты.
– И все же я не понимаю…
– Мы просматривали распечатки ее последних телефонных звонков. Ну и нашли там один, который никак не могли объяснить.
– Она звонила сюда?
– Да.
Марша Хантер растерялась.
– Когда?
– Три недели назад. Если точнее, второго июня.
Марша покачала головой:
– Вероятно, просто ошиблась номером.