Невиновный
Шрифт:
Во время пребывания в «загоне» он любил цитировать Священное Писание и совершать мини-богослужения, которые мало кто слушал.
Медицинское обслуживание в блоке для смертников не считалось приоритетом. Любой заключенный скажет вам: первое, что теряешь в тюрьме, – это здоровье, потом – разум. Рона осмотрел тюремный врач, который, к счастью, ознакомился с прежней историей его болезней, в том числе психических, и отметил, что у заключенного Уильямсона уже по меньшей мере лет десять наблюдается пристрастие к алкоголю и наркотикам, а также биполярное расстройство. Налицо разновидность шизофрении и психопатии.
Ему
Большинство других узников считали, что Рон просто «разыгрывает из себя чокнутого» в надежде как-нибудь улизнуть из «загона».
Через две двери от камеры Грега Уилхойта обитал старый заключенный по имени Сони Хейз. Никто толком не знал, сколько времени он уже ждет исполнения приговора, но то, что он находился здесь дольше всех остальных, было несомненно. Возраст его приближался к семидесяти, он был слаб здоровьем и отказывался кого бы то ни было видеть и с кем бы то ни было разговаривать. Решетку своей камеры он занавешивал газетами и одеялами, никогда не включал свет, ел ровно столько, сколько нужно, чтобы не умереть с голоду, никогда не мылся, не брился, не стригся и отказывался принимать посетителей, в том числе адвокатов. Он не писал и не получал писем, никому не звонил, ничего не покупал в лавке, не отдавал одежду в стирку и не имел ни радио, ни телевизора. Никогда не покидал он своего темного узилища, из которого за целый день порой не доносилось ни единого звука.
Сони был совершенно безумен и не мог быть казнен как психически больной человек, он просто догнивал в условиях, которые сам себе определил. Теперь в «загоне» появился еще один сумасшедший, хотя практически никто в это не верил. Все считали, что он просто ломает комедию.
Один эпизод, однако, привлек внимание заключенных. Рону удалось засорить свой туалет и затопить камеру водой на два дюйма. После этого он разделся догола и начал «нырять» с лавки животом в этот «бассейн», беспрерывно что-то выкрикивая. Надзирателям с трудом удалось скрутить и успокоить его лекарствами.
Хотя кондиционеров в блоке F не было, система отопления имелась, и в ожидании зимы заключенные не без основания надеялись на тепло, которое пойдет по старым трубам. Но этого не случилось. В камерах стоял лютый холод. На внутренней стороне окон за ночь часто намерзал лед, и укутанные во что только можно узники старались как можно дольше не вылезать из постели.
Единственным способом уснуть было надеть на себя всю имевшуюся в наличии одежду – обе пары носков, трусов, маек, брюк и курток, рабочих роб и всего того, что удавалось купить в лавке. Дополнительные одеяла считались роскошью, и штат ими заключенных не обеспечивал. Пища, которая и в летнее-то время всегда бывала холодной, зимой стала практически несъедобной.
Приговоры Томми Уорда и Карла Фонтено были отменены Оклахомским апелляционным уголовным судом, поскольку их признательные показания были использованы на суде друг против друга и поскольку ни один из них не свидетельствовал очно: обоим было отказано в праве встретиться друг с другом в суде.
Если бы процессы были разделены, как требовали адвокаты, эту конституционную проблему можно было бы обойти.
Если бы их «признания» не предъявили суду, разумеется, не было бы никаких приговоров.
Узников отвезли обратно в Аду. Повторный суд над Томми состоялся в городе Шауни, округ Потаватоми. Но при том, что прокурорами
Пока шел пересмотр их дел, Рон пребывал в эйфории, когда их осудили по новой, впал в депрессию. Его собственная апелляция медленно продиралась сквозь дебри системы. Делом занималось Апелляционное управление общественных защитников, которому в связи с увеличившимся количеством особо тяжких преступлений пришлось нанять больше адвокатов. Марк Барретт был перегружен работой и мечтал перекинуть кому-нибудь пару дел. Он с нетерпением ждал решения Апелляционного уголовного суда по делу Грега Уилхойта. Этот суд был известен своим суровым отношением к подсудимым, но Марк не сомневался, что дело Грега отправят на пересмотр.
Новым адвокатом Рона стал Билл Лукер, который в своей записке, представленной в апелляционный суд, категорически заявлял, что процесс над Роном не был справедливым. Он обрушивался на Барни Уорда, утверждая, что Рон не получил «эффективной юридической помощи со стороны защиты», – это почти всегда является первым аргументом в апелляциях приговоренных к высшей мере. Главным среди многочисленных грехов Барни было то, что он не потрудился поднять вопрос о психической болезни своего подзащитного. Ни одного медицинского документа не было представлено суду в качестве доказательства. Лукер составил список ошибок, допущенных Барни, и тот оказался весьма длинным.
Он также резко раскритиковал методы и тактику полицейских и прокуроров, так что записка его оказалась весьма пространной. Оспорил Лукер и многие распоряжения судьи Джонса: то, что он позволил присяжным просмотреть запись «сонных признаний» Рона; проигнорировал многочисленные нарушения «правила Брейди» стороной обвинения и в целом не сумел обеспечить Рону право на справедливый суд.
Подавляющее большинство клиентов Билла Лукера были безоговорочно виновны. Его работа состояла в том, чтобы рассмотрение их апелляций проводилось честно. Однако дело Рона казалось иным. Чем дальше Лукер углублялся в него и чем больше вопросов задавал, тем больше убеждался, что эту апелляцию он может выиграть.
Рон был клиентом, всегда готовым к сотрудничеству. Он имел твердые суждения по всем аспектам своего дела и охотно делился ими с адвокатом. Он часто звонил и писал бессвязные письма, однако его комментарии и наблюдения большей частью оказывались полезными. Подчас его память о деталях истории своей болезни изумляла.
Он был зациклен на признании Рики Джо Симмонса и считал, что непредоставление этого признания суду в качестве доказательства является издевательством над правосудием. Он писал Лукеру:
Дорогой Билл,
Вы знаете, что я считаю Рика Симмонса убийцей Дебби Картер, признается он в этом или нет. Послушайте, Билл, я прошел через такой ад физических страданий, что, думаю, будет только справедливо, если Симмонс заплатит за то, что совершил, а я выйду на свободу. Они не хотят предоставить Вам запись его признания, так как знают, что Вы включите ее в свою записку и с легкостью выиграете новый суд. Поэтому, ради Бога, скажите этим сукиным детям, что Вы требуете показать Вам его признание.
Ваш друг Рон.