Невменяемый колдун. Дилогия
Шрифт:
Вчерашняя нерасторопность вызывала острое сожаление. Теперь сотни преступников надо срочно допрашивать повторно. Хотя эта процедура и предполагалась неоднократно в ближайшем будущем. Просто теперь ее надо повторить со всей возможной поспешностью.
Конечно, многих вообще еще не успели допросить из-за элементарной нехватки опытных дознавателей и ограниченного количества Сонных Покрывал. И с самого утра примутся в первую очередь за тех «мелких прихлебателей», которые знают иногда больше своих хозяев. Значит, придется срочно бежать к Цитадели. Ведь именно
Кремон с сожалением посмотрел на потолок: стоит ли будить девушек в такую рань? И решил, что не стоит. Если сам не сможет вырваться, то пошлет парочку гвардейцев с запиской. Отлично, так и сделаем!
А тут еще под руки попалось немного подсохшее, но все-таки замечательно пахнущее кольцо колбасы. И не беда, что вместо нормального свежего хлеба осталась лишь половина старой и чудом не окаменевшей буханки. Молодые зубы, словно мельничные жернова, могли перемолоть и не такую непритязательную пищу.
И молодой колдун чуть ли не бегом бросился в коридор, ведущий в подземные катакомбы, на ходу доедая найденные деликатесы.
Лишь через определенное время Мальвика попыталась вывернуть голову и выплюнуть накопившуюся во рту кровь. Похоже, не только губа разбита, но и щека изнутри. Да и зуб что-то слишком ноет. Уж не сломан ли?
Вязкая и красная слюна потекла по щеке, и это вызвало у девушки чувство гадливости. Хотелось немедленно вытереться, но со связанными руками сделать такое было проблематично. А тут еще и голова стала кружиться и позывы на рвоту несколько раз чуть не вывернули желудок наизнанку.
На конвульсии привязанного тела девушки обратил внимание щеголь с усиками, и его лицо исказилось гримасой брезгливости и отвращения. Повернувшись в сторону, он позвал своего напарника:
– Слушай, молоденькая курочка без тебя совсем загрустила. Сядь возле нее и хоть немного пошлепай для согрева.
Подошедший толстяк сразу оживился:
– Пошлепать? Это можно! Может, она действительно станет более горячей и страстной? – Он уселся в ногах Мальвики и тоже скривился от ее вида: – Ну и харя! Тьфу ты! Зачем ты ее так?
– Сама виновата. А чтобы своим видом не портила нам утеху, вытри ей мордочку ее же шмотками.
Но только гнусавый толстяк собрался привстать и последовать данному совету, как грудь Мирты затряслась от кашля и холода, а из горла у нее вырвался хриплый стон.
– Наконец-то! – возликовал усатый, вставая. – Ну что ж, не будем откладывать приятное на потом, а сразу приступим к предварительным ласкам.
– А когда я смогу? – противным голосом загнусавил толстяк.
– О! Тебе, дружище, сегодня повезло! – Возможно, обладатель баритона мнил себя великим артистом, но расстегивание ремня и снимание штанов делали сцену просто омерзительной. – В длинном списке претендентов на опробование этой сладкой ягодки ты стоишь на втором месте. А ведь недавно полночь лишь прошла – и времени у нас неимоверно много!..
Пока он провозглашал эту тираду и раздевался, очнувшаяся баронесса расширенными глазами оглядела окружающую обстановку и быстро оценила создавшееся положение, то ли благодаря знаниям и опыту, то ли вспомнив конкретно данное помещение Цитадели. Как бы там ни было, она не сомневалась и минуты в своих последующих действиях.
– Эй ты, хорек! – начала она постепенно усиливающимся голосом. – Ты к чему готовишься? Ты себе представить не можешь, с кем связываешься! Да ты свой мерзкий отросток сам жрать будешь, изогнувшись назад со сломанным позвоночником! Мы из когорты королевских дознавателей и здесь совершенно случайно. Так что если с нами что-то случится…
Голова ее дернулась от внушительной пощечины.
– Вот какая она агрессивная! – оскалился щеголь. – И страсти у нее хватит на всех.
– Тварь! Еще раз ко мне прикоснешься… – зашипела разозленная баронесса, но оборвала себя на полуслове из-за нахлынувшего на нее бешенства. Ибо садист вначале погладил ее по внутренним сторонам бедер, а потом резко засунул ей в промежность указательный палец, приговаривая:
– Что же ты, конфетка, не возбуждаешься? Неужели мой сильный и большой воин тебе не нравится?
Мирта поняла, что угрозы на этого отщепенца не подействуют, и закричала. Причем так резко и громко, что ее наверняка услышали во всей Цитадели:
– Стража! Именем короля, ко мне!
В следующий момент удар кулака превратил прекрасные и чувственные губки в окровавленные ошметки, а еще через секунду ее челюсти оказались разделенными какой-то тряпкой, крепко связанной на затылке. Кричать уже было нельзя, только мычать от боли, ярости и унижения.
Глава 31
Умываясь слезами
Мальвика вначале с двояким чувством наблюдала за происходящим. Хотя пакостного злорадства было меньше, чем ужаса и сочувствия, но это странное ощущение нет-нет, да проскакивало. Словно кто-то невидимый в душе нашептывал: «Пусть эту зазнайку баронессу проучат! Пусть собьют с нее спесь и высокомерие! Пусть никогда больше не осмелится сманивать чужих парней!..»
Но все подобные мысли улетучились, лишь только Мальвика вспомнила, как Мирта прикрывала ее своим телом в салоне моды. Еще большее раскаяние охватило девушку при воспоминании о событиях возле Лиода, когда пронзенные стрелами тела баронессы и ее брата стали первой преградой на пути бандитов. И сразу же в сердце остались лишь жалость и сострадание к своей подруге и ненависть к насильникам.
А те после громкого призыва к стражникам немного забеспокоились и приняли меры предосторожности. На девушек набросили какие-то грязные одеяла, а усатый щеголь, встав на колени между лавками, грубо схватил беззащитные жертвы за гортани. Сжав крепко пальцами и шепотом угрожая сломать трахею при малейшем писке. Толстяк же устремился к двери. И, как оказалось, не зря. Раздался скрежет, и в двери открылось большое зарешеченное оконце, через которое хорошо был виден заспанный стражник.
– Кто тут орет?