Невместе
Шрифт:
Листаю его страницу в непонятных поисках чего-то, а потом ловлю саму себя за этим действием и быстро выхожу из приложения, вперившись взглядом в стену.
Я это только что зачем делала?..
Сегодня у меня архисложный график: с утра и до вечера группы детей разных возрастов, разных языков и разного уровня знаний. За это я недолюбливаю среду, но надеюсь, она на меня не в обиде. Я действительно порой схожу с ума в этот день недели, и утром мне требуется на полчаса больше на сборы, чем обычно. Трачу я их
В целом это и правда работает, и обычно на первый урок я прибегаю уже с улыбкой, а потом и вовсе растворяюсь в детях и не чувствую усталости до тех пор, пока последний ученик не покинет мой кабинет.
Сегодня я трачу дополнительные полчаса не только на монологи у зеркала, но и на неожиданно яркий для себя макияж. Для кого-то это супердневной мейк, но я практически не крашусь, так что… Мне идут стрелки, особенно когда получаются ровными, и я кручусь у зеркала на пару минут дольше, любуясь результатом. Еще и волосы после пучка лежат на плечах такими волнами, что я не решаюсь портить их хоть какой-то прической.
Болтаю с Дашкой по видеосвязи, она снова не спит в очень раннее для себя время, нас обеих удивляет этот факт, но, видимо, она просто наконец-то смогла наладить свой режим.
Мимо телефона пробегает Леха, когда я хвастаюсь Дашке своим образом, и кричит в трубку:
– Ты на свиданку собралась? А как же Тимур? Не выдержал?
И я зависаю. На какую свиданку? У меня просто хорошее настроение, поэтому я так и выгляжу.
Да? Да!
– Тимур этот твой, – ворчу на Лешку, а он снова появляется в камере, но уже слишком близко, и с гадкой улыбкой говорит:
– Или твой?
– Да ну вас, – закатываю глаза. Еще я Захарова буду слушать, как же! Словно назло ему, подкрашиваю губы блеском и кидаю немного косметики в сумку, чтобы поправить, если что-то за целый день смажется.
Добираюсь до бизнес-центра и погружаюсь с головой в преподавание. От детишек получаю несколько комплиментов, все заметили, что у Александры Вячеславовны сегодня макияж, никто не забыл упомянуть об этом.
Ловлю себя на радостной мысли, что у Макара, сына Ильи Владимировича, сегодня нет занятий. Отчего-то я не хотела бы с ним сегодня видеться. Меня и так его взгляды немного пугают, боюсь, сегодня он одними взглядами мог бы не обойтись и снова начал бы говорить свои глупые комплименты.
Ругаю себя за то, что за рисованием этих самых стрелок я не нашла времени на полноценный завтрак, а только перекусила сэндвичем с чаем, потому что к обеду мне хочется есть слишком уж сильно… Но как только я хочу выйти в свой перерыв и перекусить где-то, ко мне врывается какая-то женщина и около получаса уговаривает меня взять ее сына на индивидуальные занятия, совершенно не слыша о том, что окошек нет вообще. Я предлагаю ей группу и занятия два раза в неделю, но об этом она и слышать не хочет, продолжая вопить.
– Мы можем приходить хоть к шести утра! –
В итоге, когда я наконец-то уговариваю ее попробовать в группе и обещаю, что у нас профессионалы и все учат детей хорошо в любых количествах, от моего обеда остается пятнадцать минут. Супер. Этого едва хватит, чтобы спуститься вниз и перейти дорогу, не то чтобы где-то пообедать.
Ну вот что за…
Я голодная – злая. А у меня еще три группы детей!
Ловлю себя на мысли, что последний сегодня – итальянский. Как раз настроюсь на нужный лад перед переговорами с тем итальянцем, который так важен Тимуру.
В итоге я веду все уроки голодной и уже немного злой, а когда провожаю всех учеников, поправляю макияж и прическу и только потом ухожу. Ну не хочу же я перед итальянцем выглядеть так измученно, как сейчас…
Когда спускаюсь вниз, Тимур уже стоит. Он тоже выглядит очень уставшим, но ничего спрашивать у него я, конечно, не собираюсь. Мне все равно. Я просто иду работать.
– Прекрасно выглядишь, – говорит он мне без приветствия и чего угодно другого, с чего было бы логичнее начать разговор.
Не хочу благодарить его за комплимент, чтобы не зазнался, и увожу тему в другое, чуть более острое для меня русло.
– Все-таки мы на «ты»? – спрашиваю, все еще стоя напротив него.
– По ситуации, – усмехается и указывает рукой в нужном нам направлении. – Я решил пешком, тут близко, дольше бы пытался развернуться. Да и в машину ты мою садиться не спешишь, так что…
– Все правильно. Идем.
Делаю пару шагов в том направлении, куда он и указал, и слышу за спиной негромкое хмыканье. Он что, хмыкнул на меня?! Вот же…
Мы идем молча, хотя идти тут и правда очень близко. Я удивляюсь, когда Тимур мне открывает дверь заднего входа того закрытого ресторана. Это взлом?
– Это же то самое новое место, о котором не слышал уже только глухой?
– Да, – посмеивается он. – В пятницу открытие, вот, готовимся. Проходи.
«В пятницу открытие»? Да кто ты, черт возьми, такой?..
Из темного коридора мы попадаем в огромный зал с красивым дизайном и удобными столиками, и я на минуту останавливаюсь, чтобы осмотреться. Мне нравится, даже очень. Буду с удовольствием здесь ужинать или обедать. Надеюсь, тут будет вкусно…
– Стефано приедет минут через десять, может, пока выпьешь кофе? – спрашивает Тимур, и мне становится не по себе. А есть ли вообще Стефано? И по какому праву мы сидим в этом нерабочем ресторане?
– Нет, спасибо, – отказываюсь не потому, что не пью кофе, могла бы попросить и чай. Боюсь, что подсыпет мне что-то! Я буквально на днях книгу читала, где мужчина втирался в доверие, поил напитками с транквилизаторами в них, и все… И все. Дальше и без объяснения понятно.
– Тогда знакомься, – показывает он на только вышедшего из того же коридора, откуда пришли мы, мужчину. – Это Кирилл. Без него я как без рук.