Невольница: его добыча
Шрифт:
Брат кивнул и занял другое кресло. К счастью, нас разделял стеклянный стол.
— Я ни единожды говорил тебе, что ничего в этом доме не происходит без моего ведома. Но ты не слышишь слов, признаешь только действие. Прешь напролом, как взбесившийся бык. Больше грохота и обломков, чем пользы.
Я вслушивался в свое тяжелое дыхание, стараясь хоть немного успокоиться, но это не помогало. Я с трудом понимал смысл этих слов. Они будто пытались пробиться через защитную оболочку, толкались, ударяясь, маячили, но не достигали
— Если ты не потворствовал, то ты не помешал! — я вцепился в подлокотники до ломоты в пальцах, едва не привстал. — Как? Как, Ларисс? Ты знаешь, что она для меня.
Брат пробормотал сквозь зубы:
— Красная тряпка и заноза под ногтем. — Громче добавил: — Я говорил и о том, что от тебя потребуется терпение. И этот момент настал. Но в тебе нет терпения, брат. Как и внимания к моим словам.
Я рывком подался вперед, упираясь ладонями в столешницу. Стекло едва заметно загудело от удара.
— Терпения? Ты сообщаешь о том, что она сбежала в Котлован, и говоришь мне о терпении?
Ларисс кивнул, закурил, утопая в дыму. Он казался вполне довольным собой.
Это было непостижимо. Чутье подсказывало, что если брат так спокоен, на то есть все причины. Но я их не знал. Заломило виски. От напряжения вздулись вены, отдаваясь сумасшедшим биением пульса. Будто этот звук хотел раздробить меня. На тысячу осколков, на мелкую картечь.
— Почему ты позволил ей бежать? Ты знаешь, как она дорога мне. Она нужна мне!
Я не усидел. Нервно, едва справляясь с напряжением, подошел к нише, достал бутылку горанского спирта и бокал. Налил полстакана и залпом выпил, чуть не задохнувшись от едких паров. Сейчас станет легче.
Я вернулся в кресло, поставил бутылку на стол. Внутри разливалось тепло, поднималось к вискам, ослабляя напряжение в сосудах.
— Ты предал меня.
Ларисс усмехнулся:
— Будем считать, что ты этого не говорил.
— Я не говорил, а ты не делал… Так? Так ты хочешь?
— Ей помогала Вирея.
Я на мгновение потерял дар речи:
— Что?
Ларисс кивнул:
— Именно так, — он казался совершенно довольным. — Твоя разумная женушка наконец-то сделала глупость, как я и надеялся. Даже самый разумный человек способен на большие глупости, если чувства застят разум. Теперь твой ход, чтобы завершить начатое.
Я откинулся на спинку кресла, нервно сжимая подлокотники. Такие повороты всегда заставляли задуматься, кто передо мной: любимый брат или опасный паук с тончайшей сетью? Вирея попалась, но я уже не был так уверен, что идея с побегом принадлежит ей.
— Что ты имеешь в виду?
— Нужно лишь спровоцировать ее на публичный скандал. Надеюсь, с этим ты справишься? Ты получишь полное право запереть ее на Атоле. И старик Тенал не посмеет даже рот раскрыть. Тебе осталось лишь не испортить мои труды. А ее рабыню нужно казнить. Как пособницу.
Я молчал, вслушиваясь
— Я бы предпочел казнить обеих. Она действовала за моей спиной!
Ларисс покачал головой:
— Ты сам понимаешь, что это невозможно. Вирея высокородная. Ты не можешь вот так распоряжаться ее жизнью. Ссылка — единственный возможный способ избавиться от нее.
Мне не нравились эти слова, но, к сожалению, Ларисс был прав:
— Пусть так… Но, как вернуть девчонку?
Сейчас стало гораздо спокойнее, но я все равно не мог помыслить о том, что ее нет под этой крышей. Избавиться от Виреи такой ценой? Это казалось несопоставимым. Неоправданным. Вирея ничто против нее.
Ларисс повел бровями:
— Может, к чертям девчонку? Отдай ее Совету — пусть они вытаскивают ее из Котлована, раз они такие поборники закона.
Я не верил своим ушам. Виски вновь заломило.
— Ты сошел с ума?
Ларисс усмехнулся:
— Ты же знаешь, я всегда был немного сумасшедшим.
Хотелось вновь тряхнуть его. Трясти до тех пор, пока он не перестанет юлить. Но я был разбит, будто провел на мостике несколько суток.
— Объяснись!
Он повел бровями. Всегда так делал, когда был доволен собой.
— Совет может сколько угодно выкуривать ее из Котлована. Но это Котлован, он вне имперских законов — с девчонкой может случиться все, что угодно. И она сгинет так же, как появилась. И Совет быстро забудет о ней, особенно если старик Тенал не будет мутить эти сомнительные воды. Дай лишь время, и они забудут о претензиях к тебе. Главное — сделай Совету официальное заявление о побеге. И ты чист, мой дорогой брат.
Это было хитро, но…
— Если они выкупят ее?
Ларисс отмахнулся:
— Эти жадные старики никогда не дадут достойную цену. Единственный, кому это действительно нужно — Тенал. Он не так богат, как кичится. Они никогда не предложат больше пятидесяти тысяч.
— Ты уверен?
— Более чем.
— Тогда предложи им в два раза больше.
Брат скрестил руки на груди:
— А у тебя откуда такие деньги? Такую сумму не собрать просто так. В котловане признают лишь одну валюту — имперское золото. Твоя женушка уже и так пощипала семейный бюджет.
Мне осточертели эти лабиринты слов. В казарме все проще. Честнее. Довольно намеков и предположений. Мне нужен результат.
— Ты ее упустил — ты ее и вернешь. Иначе ты мне больше не брат.
— Из-за девки?
Я кивнул:
— Она моя. Ты слышишь? Моя. Делай, что хочешь. Поднимай людей! Рой носом землю! Мне плевать. Она нужна мне здесь. Живая. Или ты не брат мне!
Ларисс скрестил руки на груди:
— Ты знаешь только один метод: рыть землю и поднимать шум. Не вздумай поднимать солдат. А Совету уже наверняка известно о ее побеге. С тебя лишь протокол и тишина. Ты слышишь меня? Тишина.