Невольничий караван
Шрифт:
— А может быть, пожар устроен по приказу Абдулмоута?
— Нет, конечно, нет, господин, потому что Абдулмоут верен своему хозяину.
— Так же верен, как и ты? — спросил Шварц и строго посмотрел в заплывшие жиром, бегающие глазки шейха.
Тот поклонился, заискивающе хихикнул и ответил:
— Господин, я верен каждому, кто мне платит.
— Что ты хочешь получить в качестве платы? Вещи или коров?
— И то и другое, но талеры Марии-Терезии мне всего милее.
— Возможно, ты получишь от меня один или несколько. Я слышал, твое племя враждует
— Да, господин, между нашими народами кровная вражда.
— Но ты знаешь дорогу в их деревни?
— Каждый джур знает этот путь.
— Мне нужно попасть в Омбулу. Ты знаешь, где это?
— Да. Она находится возле гор Памбиза.
— Нет ли у тебя человека, который мог бы довести меня до этой деревни?
— Тебя может проводить любой из наших воинов. За три талера я дам тебе хорошего проводника.
— Очень хорошо! Этот человек должен доставить меня туда и обратно. Я готов заплатить ему даже четыре талера, но он получит их только тогда, когда мы вернемся назад.
— Аллах тебя сохрани, господин! Что за мысль! Ты должен заплатить эти деньги сразу!
— Нет, на это я не согласен.
— Но тогда я никогда их не получу.
— Почему?
— Потому что ты никогда не вернешься. Беланда убьют тебя и проводника тоже, поэтому он останется с тобой только до тех пор, пока его жизни не будет грозить опасность.
— Вот как! С твоей стороны было очень мило предупредить меня об этом. Тогда я, пожалуй, совсем не будут брать проводника, и ты не получишь своих талеров.
Негр понял, что допустил оплошность. Чтобы исправить ее и спасти свои деньги, он поспешил добавить:
— Мой человек проводит тебя до границы страны беланда, а потом повернет назад. Идти дальше не согласится ни один джур: ведь это означает верную гибель. Если не веришь, можешь спросить у Охотника на слонов, он скажет тебе то же самое.
Шварц никогда не слышал, чтобы дикие племена охотились на таких крупных животных, и поэтому он удивленно переспросил:
— Охотник на слонов? А чем этот человек убивает слонов?
— Он стреляет в них из своего ружья.
— Значит, у твоего племени есть ружья?
— У моего племени нет ружей. Но он совсем не принадлежит нашему племени.
— А к какому тогда?
— Этого я не знаю, господин. Он вообще не негр, а белый. Он очень известен в этих краях, хотя никто не знает, откуда он родом и что привело его сюда. Мы много слышали о нем, но до сих пор никогда его не видели. Сегодня он пришел к нам впервые, как раз в то мгновение, когда мы заметили огонь. Он захотел узнать, что случилось, и пошел вместе с нами в селение.
— Куда он держит путь?
— Этого я тоже не могу знать. Мы еще не успели расспросить его об этом.
— Мы тоже хотим посмотреть поселок. Покажи нам его!
— Пойдемте со мной и будьте моими гостями! Мои люди уже наловили рыбы и развели костер, так что у меня есть чем вас угостить.
Сделав приглашающий жест рукой, он повернулся и двинулся к пожарищу. Путешественники последовали за ним. Собственно, смотреть там было особенно не на что, кроме пепла и больших куч углей.
Рулевой отправился обратно к лодке, чтобы сообщить гребцам, что никакой опасности нет, а затем вместе с ними ждать возвращения немцев. Джуры побросали свои копья, которыми они продолжали копаться в обломках, и обступили новых гостей. Шварц и Пфотенхауер сразу заметили среди них человека, которого толстый шейх называл Охотником на слонов. Его загоревшая до черноты кожа все же была намного светлее, чем кожа джуров, а черты лица приближались скорее к арабскому типу. Его невысокая, коренастая и очень крепкая фигура была закутана в серую накидку, а капюшон низко свешивался ему на лоб. На ногах он носил некое подобие лаптей из лыка, а в руке держал двустволку таких же устрашающих размеров, как и знаменитое ружье нашего старого знакомого Отца Одиннадцати Волосинок. Длинная седая борода свисала у него почти до пояса. Изборожденное морщинами лицо со впалыми щеками казалось напряженным и печальным, но взгляд его темных глаз был необычайно живым и проницательным.
— Это и есть Охотник на слонов! — сказал шейх, указывая на незнакомца. — Он подтвердит вам, что идти к беланда очень опасно.
— Вы собираетесь к беланда? — спросил Охотник на слонов, внимательно оглядывая вновь прибывших.
— Не мы, но я один, — поправил Шварц.
— Тогда ты, должно быть, храбрый человек. Можно узнать, к какому племени ты принадлежишь?
— Ни к какому. Я немец, но ты вряд ли слыхал о таком народе.
— Я знаю этот народ, — спокойно возразил незнакомец. — Когда-то я жил у одного немца, который спас меня от больших неприятностей. Он много рассказывал мне о вашей родине. Она разбита на несколько стран, и каждой из них правит большой, могущественный султан, а самый главный шах, который царит над ними всеми, зовется Вильгельм Первый. Правильно?
— Да, — подтвердил Шварц.
— Главного визиря этого шаха зовут Бисмарк, а его самый знаменитый генерал носит имя Мольтке.
— И это верно.
— Вот видишь, я кое-что знаю о твоей стране и твоем народе. Вы вели большие войны и выиграли их все, даже взяли в плен султана Франции. Я люблю храбрые народы, и особенно ваш, потому что одному из немцев я обязан жизнью.
— Могу я узнать, кто был этот человек?
— Можешь. Я готов каждому называть его имя и без устали говорить о своей благодарности. Он называет себя Эмин-паша и управляет страной Ваддаи. Может быть, тебе приходилось слышать о нем?
— Конечно. Это очень известный и достойный человек. Он делает все, чтобы поднять благосостояние своих подданных. Кроме того, он ненавидит торговлю рабами и запретил ее в своей провинции.
— Да, и за это я уважаю его еще больше. Я даже готов простить ему то, что он не придерживается мусульманской веры.
Последние слова Охотника на слонов привели Шварца в немалое изумление.
— Странно, — сказал он, — я считал, что ты араб, а значит, не должен быть противником рабства.