Невольник мести (Инстинкт бойца)

Нестеров Михаил Петрович

Постнов забрал папку и, не попрощавшись, вышел из кабинета.

Эйдинов долго стоял перед открытым сейфом, на нижней полке которого чернела вороненая сталь табельного пистолета. Сейчас Владимир Николаевич завидовал Виктору Заплетину, сам полковник никогда бы не решился приставить ствол к своему виску.

* * *

За полчаса до приезда Постнова Эйдинов получил ценную информацию от следователя московского РУОПа майора Мишустина. Сообщение пришло в связи с моментально распространившимся известием о самоубийстве Петрова и заставило Владимира Николаевича ненадолго задуматься. Полковник предвидел скорую встречу с Постновым – скорее всего посредник сам приедет на Большую Дмитровку, но, понимая всю сложность положения на этот час, присовокупил к сообщению записку и отправил в офис Постнова нарочного из группы Петрова. Вероятно, оперативник Свиридов и посредник из Совбеза разминулись, иначе в кабинете начальника профильного отдела эта весьма неприятная и щекотливая тема была бы затронута. Сам контрразведчик не успел ни расспросить Постнова, ни сам высказаться по этой теме, подвергшись жесткому прессингу со стороны совбезовского чиновника.

Полковник посмотрел на часы: через двадцать минут Постное вернется к себе и ознакомится с донесением.

Катя Скворцова еще вчера телефонным звонком предупредила Эйдинова, что, возможно, не выйдет на работу, сославшись на высокую температуру. Однако утром пришла.

Владимир Николаевич вызвал Скворцову и сам закрыл за ней дверь. Не приглашая, как обычно, сесть, взял девушку за руку и негромко сказал:

– Катя, тебе нужно уходить. Куда – не знаю. И не говори мне об этом. Потому что, если вдруг на меня надавят и спросят, где ты, я сломаюсь.

Катя издергалась за эти дни, на ее осунувшемся лице жили одни глаза. Сейчас она плохо владела собой. Облизнув пересохшие губы, она, изображая недоумение, пожала плечами:

– Владимир Николаевич, я не понимаю, о чем вы говорите. Куда уходить?

– Не знаю. Но уходить нужно очень быстро, у тебя максимум полчаса. Звонок Петрова на автоответчик Сергея был сделан из кабинета майора милиции Мишустина. Майор слово в слово передал тот разговор, который касался покойного отца Сергея, а не захоронения Филимонова, как мы думали и на что рассчитывал Марк. Поняла?

Скворцова отрицательно покачала головой. Хотя была в курсе того, что на автоответчике Марковцева остался голос Петрова: «Сергей, как ты и просил, я все узнал: он похоронен...» Марк достаточно толково подставил начальника 1-й группы.

– Я давно подозревал, что ты работаешь на Постнова, – сказал Эйдинов, – а час назад получил тому подтверждение. Марк убрал Петрова, выводя из-под удара тебя. Все, Катя, иди. У тебя трудная жизнь впереди, и у меня не легче. Ну, чего ты ждешь?

Полковник хотел добавить: «Иди и жди Сергея, он единственный человек, который может спасти тебя», – но махнул рукой. Он не переставал удивляться Марковцеву. И если Постнов допускал мысль, что Марк все же повернет диверсионную группу назад, то Эйдинов твердо был уверен, что Сергей пройдет до конца. И сложит там голову.

– Владимир Николаевич, что случилось? Ведь что-то еще произошло, да? – Катя так и не двинулась к двери.

Чуть помешкав, Эйдинов решил, что не стоит что-то скрывать от своего теперь уже бывшего агента.

– Планы операции с минуты на минуту станут известны Бараеву. Стало быть, вскоре о них узнают в центре Давлатова. И ничего нельзя предпринять, – полковник снова отметил время. – Группа на пути к базе. Нашим диверсантам осталось идти порядка пятнадцати часов.

48

Азербайджан, 19 декабря, вторник, 11.40

Сергей бежал в середине группы. Впереди его взгляд утыкался в спину Гриши Найденова, позывные в отряде Один-Тринадцать, самый несчастливый номер. Позади слышалось равномерное и шумное дыхание Скутера – Один-Два. Алексея Горчихина нельзя было назвать даже блондином, больше подходило определение «белобрысый». А возглавлял сейчас колонну Миша Пантюхин, позывные Один-Четыре, самый молодой и маленький из всей группы – метр шестьдесят восемь. С виду щуплый, но сильный и ловкий парень.

Первые два часа шли в маршевом темпе – девять километров в час. Сменив головного Скутера, Один-Ноль отдал приказ увеличить темп, и Пантера взвинтил его до шестнадцати.

Замыкал колонну здоровяк Коля Чернов. Перед ним Македонский, Подкова и Муха. Один-Ноль шел вторым, позади него Моряк, Удав, Ас и Рубильник.

– Пантера, гаси ход, – отдал наконец распоряжение Один-Ноль. – Удав, Македонский – в дозор. Остальным отдыхать.

Первый привал на марше. Впереди их еще три-четыре, и группа вплотную приблизится к базе боевиков. А сейчас диверсанты парящими на морозе кулями упали на землю.

– Я слышал, – тяжело переводя дыхание, вполголоса сказал Подкидыш, – что так резко останавливаться нельзя. Говорят, первый марафонец умер от резкой остановки.

Пантера молча протянул Подкидышу пачку «Примы». Гриша снял перчатки и, вытянув сигарету, продолжил:

– Он умер сразу. Как только остановился. Я думаю, у него сердце отказало. Откроем прения?

Разведчики расслаблялись. Слушая их, Марк улыбался. Он был заметно старше, но сейчас разницы в возрасте не чувствовалось. Рядом с ним лежит Пантера, двадцать четыре года парню. На год старше Рубильник, чьи ботинки находились в непосредственной близости от головы Марковцева. Скутеру двадцать шесть...

Он старался не думать, глядя на бойцов, кто из них не вернется из рейда. Всем бы вернуться, но так не бывает. Вряд ли Сергей обладал даром предвидения, но, скользя глазами подлинной, растянувшейся на снегу фигуре одноглазого лейтенанта, он почти со стопроцентной уверенностью полагал, что Один-Ноль останется на азербайджанской земле. Те же мысли проскальзывали относительно здоровяка Злодея.

– Кто сказал, что у него нога сломалась? – продолжал «прения» Гриша.

Пантера показал на Горчихина:

– Скутер сказал.

– Не, я не говорил, – отказался Леша. – Я согласен с Подкидышем: у него мотор отказал.

– Легкие.

– Хорошая мысль. Марафонец курил?

– Надо у Македонского спросить. Кто-нибудь, сползайте к нему и спросите.

Они перебрасывались шутками, гоня прочь мысли о смерти. Просто не верилось, что однажды эти ребята сбились с верного пути. Но системе все равно, она поглотит любого. Очень важно, чтобы нашелся человек, способный протянуть руку помощи. Марк не считал себя таковым и уж тем более к таким людям не относил Эйдинова. Тот со своей командой перетащил разведчиков из одного болота в другое. А Спрут?.. «Иди, Сережа, принеси нам победу...»