Невольник мести (Инстинкт бойца)
Шрифт:
«Один-Десять на волне. Поберегись, Подкидыш! Рву северную стену».
«Всем, всем, всем!.. В центральном складе заложники. Оперативно – двадцать четыре».
«Один-Тринадцатый на волне. Иду к тебе, Скутер».
«...Удав держит тридцать „чехов“...»
«Скутер, выводи заложников... Пантера... почисть левую строну склада».
– Черт! – Ленц встал с места и нервно прошелся по кабинету. – Что там происходит?.. Я ни черта не понимаю. Заложники – ладно, но диверсанты выводят их, Савченко. Вы-во-дят.
Генерал
По привычке Ленц хлопнул по столу ладонью:
– Так, Савченко, теперь можно выходить с ними на связь. Но сейчас они по уши в работе, так что слушайте и еще раз слушайте их и не отвлекайте.
У генерала была хорошая память на лица, но сейчас в силу каких-то причин он не смог отчетливо вспомнить лицо Марковцева.
76
Азербайджан, 20 декабря, утро
Не мешкая, чуть ли не пинками заложников гнали к подорванному гранатами забору. На лица их никто не смотрел, никто их не пересчитывал: какой дурак останется в неволе? Но едва они выстроились в цепочку и, ведомые Подкидышем, сделали первые шаги, как сзади ударили мощные «шакалы».
– Я прикрою.
Марковцев отчаянно замотал головой, нарушая сложившиеся традиции и называя на боевом задании бойца по имени:
– Нет, Миша, нет! – Для Марка это означало одно: Пантера остается здесь навсегда. – Я прикрою.
Ах как умел улыбаться Пантера! Ни у кого на свете не было такой открытой улыбки.
– Тебе нельзя, Максимыч. Ты должен вернуться. Без тебя мы никому не нужны, даже мертвые. Тем более мертвые. Поэтому ты и пошел с нами, разве не так? – Глаза Пантеры продолжали улыбаться. – Плюнем в вечность, Максимыч?
Не оглядываясь, смелый Пантера рванул назад, пользуясь временным прикрытием, чтобы секунды спустя встретить боевиков.
Марк выругался. Он не имел права удерживать Михаила, который был тысячу раз прав. А боеспособных в отряде остались только два человека: он и Подкидыш. Скумбатов был серьезно ранен, и каждый шаг давался ему с трудом. Не хватало времени, чтобы вооружить заложников, да и какой от них прок? С таким отрядом только быстрее положат... Обстановка говорила о том, что этот, последний натиск им не сдержать.
И мин больше нет. Три или четыре остались у погибших десантников. Если рванут «НД» от жара, то не ко времени. А до той, что осталась в рюкзаке Пантеры, уже не добраться.
«Заложники! Заложники, в бога мать! – скрипел зубами Марковцев. – Если бы не они...»
Если бы не заложники, диверсанты вовремя снесли бы склад и укрывшихся за ним боевиков. А группа Скумбатова вышла бы к Подкидышу без потерь. И Скутер остался бы жив. В таком мощном составе они бы расчистили правый фланг и стали отходить. Без потерь. Почти без потерь. Теперь же девять погибли, и наступила очередь десятого.
Последний взгляд на бойца: Пантера занял точно такую же позицию, что и раньше, только по другую строну здания: он полулежал за фундаментным блоком, готовый к своему последнему бою.
Рустэм Давлатов умирал тяжело и медленно. Пули, выпущенные из автомата одноглазого диверсанта, разворотили ему живот и пробили легкое. Не было сил дотянуться до пистолета, чтобы прервать мучения.
Рядом с полевым командиром, касаясь его ноги, делал последние судорожные вздохи Увайс Рагимов. Чуть левее замерли навсегда открытые глаза эмиссара Республики Ичкерия в ООН, которые походили на первые буквы этой организации: огромные, мертвые, бесполезные.
Еще в пяти метрах от Рустэма – бездыханные, как и положено, иорданские гости из союза «Братья мусульмане» – Аль-Мияр Абдель Хафез и Джавгар Хасан Мухамед, которые воочию убедились в профессионализме русских десантников. Сани Скумбатова – в частности.
Перед глазами Давлатова все поплыло, реальность смешалась со сказочными видениями, в которых преобладала дивная картина: зеленый луг, на который с курлыканьем садится стая журавлей – символ русской печали, – и снова взмывает в небо: один журавль за другим...
Индус отчаянно цеплялся за ускользающее сознание. Но успел запечатлеть в своих угасающих мозгах не волшебную картину, а серо-черное дымное небо и проблески огня. То был сущий ад; и там, куда он начал проваливаться, было ничуть не лучше.
– Уходи, – сквозь зубы бросал Пантера, не оборачиваясь на товарищей, – уходи, Максимыч.
Расчетливыми движениями десантник разложил перед собой оставшиеся два магазина к «АС», пистолет и четыре гранаты. Одну, не мешкая, швырнул в показавшихся из-за угла боевиков. Туда же послал длинную автоматную очередь.
Михаилу мучительно хотелось оглянуться, но он считал это проявлением слабости. Он спиной видел уходящих товарищей, чувствовал частые взгляды Марка и Подкидыша, которые оборачивались на ходу, и... больше понимал их состояние, чем свое собственное.
– Уходите...
Справа от Пантеры, в зияющем провале, где погибли Рубильник, Ас и Подкова, послышался чей-то неосторожный возглас. Развернувшись на животе, Михаил опустошил магазин и быстро вогнал новый. В запасе оставался лишь один. Пантера снова крутнулся, пресекая попытку боевиков обойти его слева, и бросил еще одну гранату.
Патроны кончались с неимоверной скоростью. Вот уже подошел к концу последний магазин. Автомат щелкнул затвором и стал бесполезным.
Бережно прикоснувшись к рукоятке ножа, Пантера оставил его в ножнах и потянулся к пистолету.