Невольный свидетель
Шрифт:
Ближе к вечеру, Михаил постучался в дверь к Жбану. Тот провел его в комнату. Подойдя к кровати, откинул матрас и достал промасленный бумажный сверток. Развернул, протянул «наган»:
– Вот, возьми. Правда, ствол большой, в кармане его носить неудобно. Но за поясом под пиджаком будет незаметен. В барабане шесть патронов. Оружие «чистое»: от отца героя гражданской войны одному шкету досталось.
– Спасибо, теперь мне будет, чем отмахнуться от шпаны.
– Эти сказки о ссоре из-за марухи, оставь для кого-нибудь другого. Не моё дело, зачем тебе ствол. Но запомни, если что пойдет не так, и ты загремишь за решетку, лучше язык свой сразу откуси. Если определишь перед «мусорами», кто тебе волыну продал, то всю твою семью профессорскую вырежем.
– Ну что ты, Жбан! Я тебя не выдам.
– Все, проехали. Я тебя предупредил. А как тебе и твоим родителям дальше жить, от тебя будет зависеть. Ко мне больше, без особой нужды, не приходи. Но если в доме у папаши еще что-нибудь из ценных вещей прихватишь, то у меня есть барыга. Платит щедро и сразу.
Михаил понял, что за немецкий фотоаппарат Жбан выручил хорошую сумму. Придерживая локтем спрятанный под полой пиджака «наган», он поднялся к себе в квартиру, и также как Жбан спрятал оружие под матрасом.
Боясь передумать и отказаться от задуманного, Михаил на следующий день вечером направился к большому серому дому. Он сразу занял заранее выбранное место с краю сквера, с которого хорошо просматривались подходы к угловому подъезду. Пистолет тяжело оттягивал ремень брюк, внушая уверенность в успехе задуманного возмездия. Осталось только дождаться жертвы из числа жильцов дома, принадлежащему ненавистному ведомству.
Постепенно мгла сгущалась. Прохожих становилось все меньше. И Михаил решил, что настал подходящий момент. Внезапно он насторожился, заметив недалеко от себя движение веток возле чугунной ограды сквера:
«Это бродячая собака или человек? Неужели здесь выставлена негласная охрана, и меня схватят едва я приближусь к дому, но может быть я зря паникую, и это проспавшийся пьяница пытается встать на ноги».
Страх заставил Михаила присесть на корточки и в нерешительности замереть в столь неудобной позе. В этот момент к подъезду торопливо приблизилась массивная высокая фигура в кожаном пальто. Он уже взялся за ручку двери. И тут же, из своего укрытия за кустом, выскочил пожилой человек в шляпе и, подбежав в жильцу дома, выстрелил ему в спину. Человек в кожаном пальто неловко упал лицом вниз, широко, словно в недоумении, расставив руки. В этот же момент стрелок, срывающимся о волнения голосом крикнул:
– Это тебе, собака, за моего сына!
Через мгновение, из дома начали выбегать люди, и старик, понимая свою обреченность, выстрелил себе в сердце. Воспользовавшись суматохой, Михаил поспешил незаметно скрыться. Он был потрясен:
«Меня опередил этот несчастный старик. Иначе бы я сам пристрелил этого мужика в кожаном пальто, выдававшем его принадлежность к подлому ведомству. Но почему я не чувствую радости от гибели чекиста? А ведь это убийство ничего не изменило в судьбе сына мстителя. И я моя месть не вернула бы семье Вадима. Зря я все это затеял! И этот, пожертвовавший собою старик взял на себя мою напрасную гибель. Если это перст судьбы, то мне надо постараться жить за себя и за Вадьку».
Трамвай, увозящий Михаила, с грохотом свернул к набережной. Он поспешно соскочил с подножки. Подойдя ближе к воде, с размаха выбросил оружие в воду. Прощальный всплеск воды навсегда отрезал его от жажды мести. Лишь на какое-то мгновение стало жалко, отданного за «наган» дорогого фотоаппарата. Но он поспешил отбросить сожаления, окончательно осознав своё чудесное спасение несчастным стариком, опередившим его в акте мщения.
Когда Михаил вернулся, Отца дома не было. Появился он далеко за полночь. Несмотря на усталость, позвал Михаила к себе в кабинет:
– Я сейчас ассистировал на операции раненного в спину человека. Его подстрелил главный инженер оборонного завода, сына которого арестовали полгода назад. Трагическая ошибка мстителя состояла в том, что он стрелял в инденданта, выдающего сапоги и кальсоны начсоставу НКВД. К арестам он не имел никакого отношения.
– И что с этим подстреленным человеком?
– На счастье, удалось спасти. Заштопали пробитое легкое. Будет жить долго и счастливо. Я тебе это рассказал, чтобы ты знал, что при терактах страдают, как правило, посторонние люди, а не те, кто действительно виноват в несчастьях и бедах. Поэтому, прошу, оставь все мысли о мщении, если они еще бродят в твоей сумбурной голове.
– Хорошо, допустим, капитана из НКВД нам не достать. А как же быть с Георгием, если он все-таки донес на Вадима?
– Мы этого никогда не узнаем. Если он виноват, то жизнь нам сама укажет на его вину.
– Да мне сама мысль о его женитьбе на любимой девушке брата вызывает бешенство.
– Еще раз повторяю, пусть судьба сама всем распорядится. А мы в это дело влезать не будем.
В ту ночь Михаил долго не мог уснуть. Перед глазами навязчиво повторялась картина стрельбы возле серого ведомственного дома. В какие-то мгновения полузабытья ему начинало казаться, что это не пожилой старик в старомодной шляпе, а он сам нажимает на курок чужого наградного «нагана». Лишь, ценой неимоверных усилий, Михаилу удалось избавиться от кошмарного наваждения и, наконец, уснуть.
В последующие дни он постарался полностью погрузиться в повседневные заботы сдачи экзаменационной летней сессии. И постепенно память услужливо притупила впечатления того страшного вечера с покушением на убийство. Иногда Михаилу даже начинало казаться, что кровавое происшествие не было реальностью, а лишь явилось плодом его распаленного воображения.
Успокоило его и известие о разрыве отношений Людмилы с Георгием. Девушка познакомилась с выпускником военного училища и вскоре уехала с ним на Дальний Восток. Регион был взрывоопасным, таящим угрозу новых сражений с японскими агрессорами. Но все равно подруги завидовали смелой и отчаянной девушке. А Михаилу хотелось верить, что после ареста брата, Людмила потеряла интерес к личной жизни и поездка навстречу опасности для нее оказалась выходом из трагедии с любимым человеком.
А отвергнутый Георгий пережил внезапный скорый отъезд Людмилы на удивление, равнодушно. После гибели Вадима, он как-то разом потерял интерес к чужой невесте.
За год до войны с Георгием случилось несчастье. В часы пик он ехал на трамвае, рискованно повиснув на подножке. В момент движения вагона два вора карманника вытащили из сумки женщины кошелек и на ходу рванулись к выходу. Стремясь ускользнуть из рук правосудия, они, расталкивая пассажиров, решили спрыгнуть на ходу. И один из них, сильным толчком плеча, ненароком сбил руку Георгия с поручня. И тот, ощутив под собой отсутствие опоры, с ужасом понял, что летит прямо под колеса. Очнулся он в больнице уже без обеих ног. Первое время даже не хотел жить. Но потом, ему приспособили, сбитую из досок тележку на роликах, и он, отталкиваясь деревяшками в руках, научился быстро передвигаться по двору и перескакивать по ступенькам лестницы. Учебу в техникуме Георгий забросил. Зато овладел мастерством сапожника и шил для жильцов соседних домов добротную теплую обувь.