НеВозможно (Алмазный браслет)
Шрифт:
– Кто придумал это правило?
– Я, – важно ответил Лайам. – Я шальной художник. С детства. Мне позволено делать все, что заблагорассудится. – Он говорил серьезно, а в глазах сверкали бесовские искорки. Вот уж действительно, человек, не признающий никаких правил и норм.
– Нет, все, что заблагорассудится, вам делать никто не позволит. Правила существуют для всех. – Она чувствовала себя настоящей классной дамой, делающей внушение нерадивому ученику.
– И относительно носков есть правила? – усмехнулся Лайам.
– Конечно. – «Надо будет послать ему упаковку носков и рубашек, – решила Саша. – И шнурков в придачу. Вот
– О чем вы подумали? – От него не укрылось ее смущение.
– Да так, ни о чем… – Она смутилась вконец.
– Неправда! Вы подумали, есть ли на мне белье. Так ведь?
О господи, он угадал, и Саша зарделась еще сильней.
– А вот и нет, – попыталась сопротивляться она.
– А вот и да, а вот и да! Так знайте: есть. Трусы мне найти удалось.
– Это обнадеживает, – вздохнула она с облегчением, и он опять засмеялся.
– Надеюсь, этого нет в контракте? Что я должен носить носки и трусы? Иначе я его разрываю. Никто не может мне диктовать, что мне носить и что делать!
Типичный подростковый бунт или он ее разыг-рывает? У Лайама Эллисона явно проблемы с контролем над эмоциями, так это, во всяком случае, выглядело. Всю жизнь он плывет против течения, борется со всеми нормами и стандартами и нарушает принятые правила. И, похоже, не замечает, что далеко не всем это нравится.
– Теперь, когда вы спросили, мне в самом деле кажется, что этот пункт в контракте тоже прописан, – продолжала игру Саша. Ей было весело, впервые за долгое время. Тем временем они подошли к двери Сашиного номера.
– Ни за что не соглашусь! – твердил Лайам. Точь-в-точь капризный ребенок.
– Точно-точно, я вспомнила, – повторила Саша. – Там сказано, что отныне вы обязаны всегда быть в носках и нижнем белье.
– Вы не имеете права меня заставлять! – почти выкрикнул он.
– Имею, – строго повторила она, и тут, к ее изумлению, он улыбнулся, наклонился и поцеловал ее в губы, заставив замолчать. От неожиданности она даже выронила ключ и сумочку. После поцелуя Саша подняла глаза: – Лайам! Вы с ума сошли! – проговорила она в панике оттого, что поцелуй Лайама взволновал ее. Это какое-то безу-мие, но ей понравилось с ним целоваться!
Лайам поднял с пола ключ и отпер дверь. Вопросительно посмотрел на Сашу – она молча вошла в номер. Он – следом. Едва сделав пару шагов, он опять бросился ее целовать, ногой закрывая за собой дверь. Сашу охватила дрожь.
Хотелось его остановить. Причем совершенно искренне. Но она не могла. А потом произошло невероятное – ей вдруг расхотелось его останавливать. Не отрываясь от ее губ, Лайам поднял ее на руки и отнес на кровать. Потом протянул руку и погасил лампу. Он ничего не говорил. Только целовал ее и снимал с нее одежду. В следующее мгновение они уже были в постели, обнаженные, и занимались любовью, но как это произошло, она не помнила. Саша вновь хотела его остановить и опять не смогла. Да нет, ничего она не хотела! Ей как раз нравилось то, чем они занимались. То же самое происходило с Лайамом. Двое изголодавшихся людей устремились друг к другу и оказались не в силах устоять. Так велико оказалось взаимное притяжение. Ничто не имело значения в эти мгновения: ни прошлая жизнь, ни возраст, ни образ жизни. Они были нужны друг другу, нужны, чтобы справиться с одиночеством,
– Кажется, я в тебя влюблен, – тихо сказал он, и по ее лицу покатились слезы. Она не думала, что когда-нибудь еще услышит эти слова, и вот их произносит Лайам, которого она почти совсем не знает. Но сердцем, душой Саша ощущала его как очень близкого человека. С его непредсказуемостью и нежностью, с уязвимостью и жаждой любви.
– Это невозможно! Ты меня совсем не знаешь, – так же тихо возразила она, не вытирая слез. Она плакала об Артуре, и о Лайаме, и о себе самой.
– Это возможно, и я тебя знаю. А хочу узнать еще лучше. – Он много сегодня рассказал ей о себе, а теперь хотел узнать побольше о ней.
– Лайам, это безумие! – Саша оперлась на локоть и посмотрела на него сверху вниз. Осторожным жестом он притянул ее к себе и вытер слезы. Его движения были ласковыми, береж-ными.
– Может, и безумие, – согласился он. – А может, нам как раз это и нужно. Мне-то точно. Думаю, что и тебе тоже.
– Что именно? Секс? – обиделась Саша. Она не собиралась стать его подругой на одну ночь, как Бекки. Да и вообще, все это смешно. У них должны быть деловые отношения. Еще вчера они даже не были знакомы, да и сейчас ненамного продвинулись. Да что с ней творится? Она будто плыла по волнам неведомого моря, и ее несло к нему волной, такой сильной, что не было сил сопротивляться.
– Саша, дело не в сексе. И ты это знаешь. Точнее – не только в сексе. Хотя должен признать, мне очень понравилось. – Это было мягко сказано. Такого наслаждения он никогда не испытывал. Что было довольно удивительно, учитывая, что они едва знали друг друга. И ей тоже с ним было очень хорошо.
– Но это же не любовь! Мы едва знакомы.
– У нас еще будет время познакомиться, – мягко произнес он.
Господи, до чего же он хорош! Теперь-то она это знала определенно. Даже слишком! Сашу неумолимо влекло к нему, причем с самого начала, она только теперь поняла это. Она пыталась отбросить от себя эти мысли, но тщетно.
– Это невозможно, – повторила она. – Я твой галерист – хозяйка галереи, я буду представлять твои интересы, и я на девять лет тебя старше.
– Ну и что? У тебя и на этот случай есть пункт в договоре? – Разница в возрасте Лайама нисколько не волновала.
– Да, есть. Я не сплю со своими художниками. Никогда этим не занималась и начинать не собираюсь. – Она говорила твердым тоном, словно пыталась убедить саму себя.
– А мне показалось, ты уже начала. Только что. А кроме того, ты раньше была замужем. А теперь правила изменились.
– И мне пора начинать спать со своими художниками? Я так не думаю, Лайам. – Она вдруг рассердилась на себя, но он не дал продолжать, а закрыл ей рот поцелуем, нежно поглаживая ее атласную кожу. Под его пальцами каждая клеточка в ней трепетала, казалось, она теряет разум. На этот раз она даже не пыталась его остановить. Ей захотелось его еще сильней, а потом она лежала в его объятиях и опять плакала. Но теперь это были слезы радости. Он крепко обнял ее, притянул к себе и держал так, пока она не успокоилась. У нее было такое ощущение, будто внутри прорвало плотину и эмоции вот-вот захлестнут ее с головой.