Невозможное завтра

Уильямс Эйвери

Я подавляю улыбку.

Ребекка приглаживает светлые волосы, немного наклоняя голову.

– Так или иначе, меня все устраивает, – тихо говорит она. – Неважно, что там нужно Мэдди.

Мэдди, а?

Мэдисон хлопает в ладоши.

– Обо всем по порядку. Я договорилась насчет места проведения. Настоящая находка, скажу я вам.

Лейла моргает.

– Танцы будут не в спортзале? Обычно их проводят там.

– Ой, да ладно, – фыркает Мэдисон. – Мы же не отказываемся от самой вечеринки. И я не собираюсь приглашать пары на

медленный танец в то же помещение, где играет баскетбольная команда. Это отвратительно.

– Эй, – возникает Брайан. – Смею заметить, что я принимаю душ после каждой тренировки.

Мэдисон игнорирует его и продолжает:

– Танцы пройдут в танцзале отеля Клэрмонт. Я только этим утром получила подтверждение. И они даже позволяют нам начать украшать в воскресенье, так что за оставшуюся неделю мы доведем зал до совершенства.

Меня окружает хор охов и ахов. Должна признать, отличный выбор места проведения. Отель Клэрмонт, построенный почти век назад, расположен в предгорьях на границе Окленда и Беркли. Это великолепный старый курорт с прекрасным видом на Сан-Франциско. Жаль, что я не собираюсь присутствовать на танцах после расставания с Ноем. Особенно, если он идет с Николь. Я содрогаюсь, представляя их: Ной в костюме, его руки обнимают Николь, прижимает ее ближе...

Так, Сера, прекрати.

Мэдисон немного отклоняется назад, прямо-таки упиваясь прикованным к ней вниманием.

– Новости с музыкального фронта. Несколько диджеев согласились играть.

Шанталь выглядит сконфуженно.

– Диджеи? Я думала, ты твердо настаивала на живой музыке.

– Так и было, – отвечает Мэдисон, – пока я не поняла, что мало кто захочет всю ночь слушать угрюмый инди-рок.

– Ты серьезно? Да это же твоя любимая музыка. – Шанталь вся в неверии.

– Знаю, знаю. Моялюбимая. Но если мы действительно собираемся танцевать, нужно дать людям то, чего они хотят.

– Согласна, – говорит Ребекка.

– Еще бы, – саркастично замечает Николь.

Мэдисон опускает планшетку с бумагами.

– Теперь пройдемся по комнате, – говорит она. – Каждый доложит мне, то есть нам, – исправляется она, подмигивая Ребекке, – о продвижении дел. Николь, делай заметки.

Николь вздыхает, доставая ручку из своей сумки, но делает, как ей сказано.

Лейла и Брайан рассказывают нам о грузовичке, в котором делают блюда из жареного сыра и который доставит провизию на мероприятие.

– А еще мы подумываем о доставке фамильных пончиков на десерт, – добавляет Лейла, облизывая губы.

Я с удовольствием отмечаю, что она одета в свой прежний стиль: свитер в желто-черную полоску, из-за которого она похожа на шмеля, тема насекомых продолжена заколками в виде бабочек, которыми она заколола свои волосы с пурпурными прядями. Мне куда больше нравится, когда на вкус ее одежды влияет поэзия Брайана, нежели винтажность Ребекки.

– Прям глюто-фестиваль ²⁷, – бормочет Ребекка.

Глаза Ноя светятся, пока он рассказывает нам о найденном им фотографе.

– Он классный. Настоящий восходящий фотограф. Его фото на удивление сюрреалистичны. Поэтому никаких обычных снимков с неуклюжими позами не будет.

Я улыбаюсь, хотя сердце болит. Мне нравится, когда Ной говорит о фотографировании.

– Звучит здорово, – мурлычет Николь, кладя руку ему на плечо. – Не могу дождаться, когда сделают мой снимок.

Я быстро отвожу взгляд.

Мэдисон кивает в мою сторону.

– Что насчет фрески?

– Вообще-то, хм, этим занимается Эхо.

Мэдисон выгибает бровь.

– Значит, все же нашла, как выкрутиться. Полагаю, ты заслуживаешь очки за находчивость.

Она улыбается, но я задаюсь вопросом, злится ли она на меня.

Эхо вытаскивает свои наброски из черной папки и выкладывает их на стол.

– Кайли, рассказала мне о теме солнцестояния, – начинает она, – так что я начала с зимних созвездий. – Рисунки прекрасны; большой круглый компас выделен розовым на закрученном фоне мерцающих звезд. – Вот Андромеда, – продолжает она, указывая на созвездия тонким пальцем, – Кассиопея, и моя любимая: Орион, созвездие охотника.

Астрологические знаки сотканы из великолепной декоративной ткани, их хорошо знакомые символы сочетаются в изящном сценарии. По обе стороны от главной округлой фигуры в стиле ар-нуво ²⁸нарисованы две женщины, чьи наряды красиво развеваются на ветру. У каждой из них на голове надет обруч, сделанный из звезд.

– Очень круто, – говорит Рид, и утвердительное шептание среди группы говорит мне о том, что они согласны. Даже Мэдисон выглядит впечатленной, и я с благодарностью сажусь обратно на место, пока все хвалят работу Эхо.

– Отлично. Думаю, на этом все. В следующий раз встретимся в воскресенье в Клэрмонте. Захватите с собой рабочую одежду. – Мэдисон выдвигает свой стул из-за стола.

– Еще кое-что, – вставляет Рид, на что у Мэдисон выгибаются брови; вне сомнения она шокирована тем, что у него хватило смелости перечить ей. – Вы же все придете к нам на винодельню, верно? Мы с сестрой с нетерпением ждем вас в гости.

Эхо застенчиво опускает глаза.

– Я не знаю, о чем идет речь, – признается она.

– Что? Нет, ты же была в списке. – Рид поворачивает голову в сторону сестры.

– Должно быть, я совершенно случайно забыла о твоем пригласительном, Эхо, – говорит она, хмурясь. – Как невероятно грубо с моей стороны.

– Ты должнаприйти, – обращается Рид к Эхо. – Тебе понравится винодельня.

– Спасибо, но я не могу. На эти выходные у моей семьи намечен Праздник Урожая. Новый месяц в созвездии Рака.

Вроде бы она довольна тем, что ее пригласили, но внутри меня все холодеет. Если Рид хочет, чтобы Эхо пришла в винодельню, значит, он считает, что она может быть мной. Меня бросает в дрожь при мысли о том, что он запланировал. Будет гораздо лучше, если Эхо останется здесь, в Беркли, в безопасности.