Невозможный мир
Шрифт:
В его голосе слышались резкие нотки из-за расшатанных нервов.
Трэфт выглядел измученным. Но в его глазах застыло недоумение. Он приподнял руку одного обмякшего тела. Затем отпустил её. Рука безвольно упала.
— Трупного окоченения нет! — хрипло прошептал он.
— Что ты имеешь в виду? — выдохнул Грили.
Гигант-пилот вскочил.
— Это дело для Внеземного Биоинститута.
В его глазах вспыхнула внезапная решимость.
— Чем скорее мы доберёмся туда, тем лучше. Мы дозаправимся на Титане и направимся на Землю.
— Какой от этого
— Может быть и нет.
Трэфт как-то странно уставился на тела, пытаясь убедить себя, что сошёл с ума от этой мысли. И всё же его сердце бешено колотилось от настойчивой надежды, что он, возможно, прав. Он прыгнул в кресло пилота.
Когда Япет скрылся из виду, Трэфт взял курс на крошечный диск Титана, расположенный у изгиба колец Сатурна. Ему было легче смотреть на усыпанный звёздами небосвод, чем на семь неподвижных фигур, привязанных ремнями к своим койкам. И мысль о Беннинге, разбившемся о дно какой-то бездонной ямы…
Пилот-великан, в силу своего авантюрного призвания, вёл не слишком спокойную жизнь, но этот катастрофический эпизод потряс его до глубины души. Особенно его загадочность. Что за странный газ внезапно появился в атмосфере Япета? Неужели он предвещает какую-то неведомую угрозу, природную или иного характера?
Трэфт слегка вздрогнул. Почему-то это необычайное событие показалось ему полным зловещих предзнаменований.
Глава 2
Институт биомагии
С самой высокой башни ВЗБИ, расположенной на Лонг-Айленде, открывался великолепный вид. Далеко на западе виднелись шпили Манхэттена, самого большого и оживлённого города Земли, бьющегося сердца человеческой небесной империи. Ближе, на самом Лонг-Айленде, находился космический порт Теллус с его гигантским зданием вокзала, ангарами и обширной посадочной площадкой.
Огромные лайнеры и грузовые суда постоянно взлетали и с грохотом садились. Рёв их мощных двигателей был слышен как ровный низкий звук, похожий на плеск бесконечного прибоя.
— Здесь сходятся космические перекрёстки! — прошептал доктор Родни Шелтон своей лаборантке Майре Беннинг. Она кивнула.
Это место вдохновляло на подобные мысли, как два столетия назад доки и набережные старого Лондона, бывшие перекрёстком морских путей. Вся богатая и разнообразная торговля иных миров сосредоточилась в этом центре Солнечной империи. Не проходило и дня, чтобы из космического пространства не появлялись новые сокровища — драгоценные и промышленные металлы, бесценные сокровища, экзотические продукты питания, редкие или неизвестные на Земле, и это помимо стабильной торговли венерианским зерном и мясом, а также марсианскими изделиями.
Временами с
И был фронтир — Сатурн, за который организованное предпринимательство ещё не продвинулось. Это была смесь прозаического и романтического, как и во все подобные периоды новаторства, и никто не мог сказать, что может принести завтрашний день.
Двое наблюдателей с башни наслаждались происходящим, отвлекаясь на минутку от напряжённой лабораторной работы внизу.
Доктору Родни Шелтону было под тридцать, рост — более шести футов, телосложение — как у атлета. Бросались в глаза его волевой подбородок, решительные губы и прямой нос, но в первую очередь — глаза. Это были пристальные, спокойные серые глаза мечтателя и мыслителя, но в их глубине таилось некое качество, очень живое, которое выдавало в нём человека действия, когда того требовали обстоятельства.
Внешне он не выглядел учёным, каким был на самом деле. Но морщины, свидетельствующие о сосредоточенности, могли мгновенно появиться на его лбу, когда мозг, находящийся за ним, погружался в решение сложной проблемы.
Рядом с ним Майра Беннинг была воплощением женственности, несмотря на бесформенный лабораторный халат и отсутствие косметики. У неё был задорный носик, золотистые волосы и нежно-голубые глаза. Но более того, у неё был ум и соответствующее стремление использовать его. Она не зря выбрала для себя научную карьеру.
Внезапно оба вздрогнули и подняли головы, услышав пронзительный вой сирен, доносившийся со стороны космического порта Теллус. Сирены использовались редко. Это означало какую-то чрезвычайную ситуацию. Иногда, например, повреждённым кораблям требовалось очистить порт для опасной посадки.
Доктор Шелтон и Майра видели, как корабли поспешно оттаскивали в сторону, очищая взлётно-посадочную площадку. Одно небольшое грузовое судно, собиравшееся совершить посадку, снова задрало нос, взревев своими кормовыми соплами, чтобы сделать круг-другой и дождаться своего часа.
Через несколько минут появилась причина беспокойства — длинный аппарат в форме торпеды, который почти отвесно вынырнул из облаков. От корпуса, нагретого при быстром спуске сквозь воздушную оболочку Земли, с шипением валил пар. Килевые дюзы вспыхнули вишнёво-красным, смягчая падение, но всё-таки корабль, подпрыгивая, приземлился на шасси и прокатился вперёд сотню ярдов, прежде чем его остановили тормозные двигатели. Затем вулканическая пульсация его двигателей внезапно прекратилась.
Воздушный шлюз приземлившегося корабля резко открылся. Спешащие чиновники космодрома встретили выходящих пилотов. В воздухе витало возбуждение. Для Родни Шелтона и его спутницы это было похоже на спектакль, разыгрываемый на далёкой сцене. Фигурки были крошечными игрушками.