Невозвратимое
Шрифт:
Мозес молча рассматривал пленника. Все время, что тот находился здесь, его методично избивали, и сейчас его тело почти сплошь покрывали ссадины и кровоподтеки. Окровавленная голова свешивалась на грудь, дыхание стало хриплым и шумным.
Луццатто довольно ухмыльнулся. По своей природе он был жестоким человеком и особенно жесток с теми, кто пытался его убить. А кто-то очень хотел убить Мозеса Луццатто. Хотел столь сильно, что нанимал уже четвертого киллера за месяц. Трое из них уже отправились на тот свет. Двоим, совсем молодым и не слишком опытным, даже не удалось приблизиться к Луццатто.
Но последнему удалось практически невозможное. Убийца не стал устраивать засады и подкарауливать свою жертву в укромных местах. Он вломился в одно из заведений, принадлежавших
Те, кому посчастливилось остаться в живых, хотели немедленно прикончить его, но Мозес остановил их. Он хотел выяснить, кто так настойчиво желает ему смерти, и намеревался получить эту информацию от лежавшего перед ним без сознания человека. Поэтому отдал его на растерзание своим людям с жестким приказом как угодно калечить, но только не убивать и не лишать его возможности говорить.
Именно этого человека Луццатто сейчас и разглядывал. Он выждал три дня, рассудив, что такого срока должно быть достаточно для того, чтобы боль, жажда и усталость сломили волю и способности к сопротивлению даже профессионального убийцы.
«Уж не перестарались ли мои парни», – подумал он, видя, что связанный никак не реагирует на его появление.
Мозес хотел уже выйти и позвать врача, чтобы тот привел пленника в чувство, как убийца вдруг поднял голову. Достаточно быстро для человека, изможденного длительными пытками. Теперь Луццатто хорошо видел его лицо – сломанный нос, разбитые губы. Один глаз заплыл и не открывался, другой внимательно и напряженно смотрел на Мозеса Луццатто – главу крупного преступного конгломерата. Человека, пришедшего его казнить.
Некоторое время мужчины молча смотрели друга на друга, потом Луццатто заговорил.
– Итак, – медленно начал он, – пришло время начать разговор. Уверен, ты успел сполна насладиться нашим гостеприимством, и в твоих интересах побыстрее все это закончить. Мы построим нашу беседу таким образом: я задаю вопросы и получаю ответы. Я спрашиваю, ты отвечаешь. Чем быстрее ты все расскажешь, тем быстрее я тебя убью. В противном случае твои мучения продлятся намного дольше. Сейчас я могу гарантировать, что убью тебя быстро. Если ты не будешь меня злить, то умрешь сегодня. Иначе… Я могу не удержаться и сломать тебе еще пару костей. Или прострелить колено. Или…
– Ты зря тратишь время, – хриплый голос прервал его монолог.
Взгляд Луццатто стал жёстким.
– Кто твой наниматель? – быстро спросил он. – Назови мне имя человека, который нанял тебя меня убить.
Пленник молчал, и Луццатто решил уточнить:
– Ты знаешь, кто он? Как его имя?
Убийца не отвечал. Неотрывно и пристально смотрел на Луццатто, и в его взгляде сквозила мрачная сосредоточенность.
– Ладно, – проговорил Мозес, прищуриваясь. Подошел к небольшому ящику в углу комнаты и достал тяжелую деревянную явару. Виртуозно вырезанная голова диковинного монстра, с одной стороны деревянного бруска была украшена металлическими кольцами. Резное тело переходило в острый, чуть изогнутый хвост. Зажав явару в кулаке, Луццатто повернулся к пленнику.
– У каждого есть свои слабые места, – задумчиво произнес он. – Но я не стану искать твои. Я просто выколю тебе глаза, – Луццатто указал на заостренный конец явары. – Затем, если это не развяжет твой язык, – отрублю тебе руки. Если этого все еще окажется недостаточно, я буду вырезать твои органы. Селезенку, желудок, почки… – смакуя каждое слово, Луццатто медленно подходил к убийце. – А когда ты захочешь все мне рассказать, я вырежу тебе язык. Кто тебя нанял? – вновь спросил он, приблизившись на расстояние удара и с удивлением отметив, что его голова совсем не возвышается над головой пленника, хотя тот стоит на коленях. – У тебя гигантизм? – вопрос сорвался раньше, чем Луццатто успел его осознать.
– Нет, – убийца удивился не меньше самого Луццатто, – я просто высокий.
– Ага, и здоровый как бык, – мафиози неожиданно улыбнулся. Потом резко подался вперед, занося сжатую в кулаке явару над головой противника. Лицо его при этом нависло над лицом связанного убийцы. Ударить Луццатто не успел. Рванувшись вперед, пленник нанес ему сильный удар в переносицу. От боли у Луццатто потемнело в глазах. Пошатываясь и прижимая руки к окровавленному лицу, он вышел из комнаты.
– Он ударил меня головой, – предвосхищая вопросы, сказал он в ответ на удивленные взгляды охранников, не ожидавших увидеть босса залитым кровью. И заметив, как они, схватившись за дубинки, ринулись к пленнику, поспешно добавил: – Не трогать его.
Стоя у раковины в роскошной ванной комнате, Луццатто смывал кровь и обдумывал произошедшее. Очевидно, что пытками киллера не сломить. Даже усилив воздействие и смешав ему кровь с костями, можно не добиться нужной информации. Да и стоит ли живьем потрошить человека, который обладал такими ценными качествами. Луццатто улыбнулся своему отражению – нос распух, под глазами наливались черные круги. Незаурядная физическая сила в сочетании с силой воли и твердостью духа. Человек, способный бросить вызов после трех дней истязаний, наделен редким свойством, которое часто путают с гордостью. Стойкостью. Цену гордости Луццатто знал очень хорошо – зыбкое самодовольство, которое забывается с первым треском ломающихся костей. Когда сломлены барьеры гордости и мужества, только стойкость позволяет человеку держаться с достоинством. У большинства людей, стоящих перед Мозесом Луццатто на коленях, очень скоро не оставалось ни стойкости, ни гордости – боль забирала их без остатка, оставляя руины от принципов, убеждений и клятв. Поэтому, столкнувшись с необычным поведением пленника, Мозес почувствовал, что в нем просыпается интерес. Кто он? Фанатик? Член религиозного культа? Луццатто припомнил необычные татуировки – надписи на незнакомом ему языке на предплечьях, груди и спине убийцы. Если выбить ответы не получается, нужно попробовать другой способ.
Выйдя из ванной и отмахнувшись от ждущего у дверей врача, Луццатто вернулся в комнату для допросов. Войдя, он увидел, что там собралось немало народу – охранники успели разнести весть, что босс пострадал, и люди жаждали крови. Они собрались для того, чтобы насладиться зрелищем показательной расправы.
«Если все получится, им придется подавиться собственной желчью, – злорадно подумал Луццатто. – Большинство из них сдали бы меня в первые сутки».
Люди без принципов и чести, движимые корыстью и алчностью, – Луццатто оценивал своих работников по достоинству и без иллюзий. Детство, проведенное возле отца в Италии, научило его разбираться в людях. Он помнил истину, которую часто повторял отец: хочешь узнать, каков человек, надели его маленькой властью. Они чувствовали себя божками в составе клана потомственного мафиози, кровь и золото кружили им голову. Но когда с них спадала эта напыщенная шелуха, стоило им на миг утратить иллюзию своей значимости, в них обнажалась истинная сущность – трусливые жалкие ублюдки, молящие о пощаде и милосердии. Перед лицом смерти, считал Луццатто, каждый становится самим собой, и мало кому льстит его собственное нутро.