Невыдуманные истории от Жоры Пенкина. Книга 1. Криминал
Шрифт:
Расследование начинается
Звонок в дежурной части горотдела раздался после обеда в половине третьего. Звонили со станции «Скорой помощи». Бесстрастный голос диспетчера «Скорой» диктовал текст сводки: «Сегодня в четырнадцать часов семнадцать минут реанимационной бригадой „Скорой помощи“ в городскую больницу с огнестрельным дробовым ранением в область груди доставлен гражданин Протасов Виктор Федорович, 36 полных лет, проживающий в квартире 3 дома 24 по улице Пограничников. Протасов скончался до начала операции от потери крови,
«Ни хрена себе! – подумал дежурный по горотделу капитан Хлебников. – Вот не было печали, а день был такой хороший. Погоди, не вешай трубку, – попросил он диспетчера. – Что за огнестрел, из какого оружия, кто стрелял? Кто вызывал, кто выезжал на вызов? Давай по порядку.»
– Выезжала бригада Зелимбекова, сейчас они снова на выезде.
– А еще-то что случилось?
– Поражение рабочего электротоком на стройке.
– Господи, что за день такой несчастливый! Ладно, давай по огнестрелу поподробнее…
– Водитель машины «Скорой помощи» сообщил, что выстрел из охотничьего ружья был сделан в упор. Положение тела он очертил мелом. Потерпевший был без сознания и ничего сказать не мог, но похоже, что это самострел.
– Понял. Отключаюсь. Еще что-то будет – звони сразу.
Немного подправив текст сообщения, капитан снял трубку прямого телефона к начальнику горотдела.
– Товарищ майор, у нас огнестрел в городе, разрешите доложить лично?
– Давай сюда.
Дежурный побежал к начальнику горотдела с докладом, на ходу застегивая пуговицы на мундире.
В кабинете начальника сидело двое. За двухтумбовым столом начальника, как ему и положено, был майор милиции Биглов, в кресле справа от него – начальник КМ 2 Васильев. Оба были мрачнее тучи. Их мог сейчас понять только тот, кто когда-нибудь отвечал в милиции за раскрываемость.
День начался плохо. Районный прокурор Гудрюков из девяти отказных материалов, оформленных горотделом за месяц, возбудил пять дел, а два отправил на доработку. Взаимоотношения двух ведомств, а точнее, их двух начальников, в этом городе как-то не заладились. Поговаривали, что у его дочери был жених милиционер, который перед самой свадьбой женился на медсестричке из соседнего района. Так это было или нет, сказать трудно, однако милицию прокурор откровенно не любил, что не могло не сказаться на взаимодействии служб. Однако верх тут был прокурорский, поскольку проверять законность действий милиции входило в их обязанность, а вот наоборот – нет. Сегодня, когда прокурор с ехидной улыбкой зашел в кабинет и объявил о результатах своей проверки, то Васильев аж зубами от злости скрипнул.
2
КМ – криминальная милиция.
– Николай Михайлович, зачем вы это сделали? Через две недели вы же опять эти возбужденные вами дела в отказники переведете. Не надоело в вашем возрасте в бирюльки играть? Лучше бы рыбалкой, что ли, занялись.
– Жене своей советовать будешь. Если и переведу, так имею на то право. Вот когда тебя послезавтра за низкую раскрываемость взгреют в столице на совещании, тогда научишься прокуроров любить и вежливо с ними разговаривать.
Когда городской прокурор вышел, Васильев плюнул на пол от досады.
– Вот про таких, как он, воистину говорят «не к ночи будь помянут».
– Да уж, – мрачно согласился с ним Биглов, прикидывая, что за низкую раскрываемость теперь взгреют не только начальника уголовного розыска, но, видимо, и его самого. Возбужденные прокурором «отказники» при невысоком массиве уголовных дел опустили показатели горотдела, как стало модно говорить, «ниже плинтуса». Похоже, что очередное звание, которое должны были присвоить начальнику городской милиции с полгода назад, в очередной раз отложат, пока выговор не снимут. Все это настроения Биглову не подымало.
Выслушав короткий доклад дежурного, майор буркнул ему, поднимаясь со стула и надевая фуражку:
– Найди и отправь по этому адресу участкового, да еще пару оперов тоже туда отправь. Васильев, со мной в машину, за руль, да закинь в машину следственную сумку, я к следователям на секунду загляну.
В данный момент на месте из следователей была одна – старший лейтенант Марина Воронова. Она что-то печатала на машинке и подняла на начальника взгляд внимательных, красиво подведенных серых глаз.
– Что случилось, Владимир Иванович?
– Труп тут рядом образовался по причине огнестрельного ранения. Не желаете со мной на место происшествия прокатиться?
– Это по какой же такой надобности? – спокойно, скрестив руки на груди и откинувшись в кресле, спросила она.
– Так ведь труп.
– Эка важность, что я, трупов не видала?
– Послушайте, Марина Ивановна, помилуй Бог, но вы следователь или кто?
– Хороший вопрос. Отвечаю: я следователь, старший лейтенант милиции Воронова Марина Ивановна. Теперь мой вопрос. Что вы от меня хотите?
– Я хочу, чтобы вы выехали со мной на место происшествия, там огнестрел все-таки, а не синяк под глазом, – начал кипятиться начальник.
– Позвольте полюбопытствовать, и кто же его так?
– Похоже, что сам себя.
– Отвечаю: на место происшествия я с вами не поеду.
– Как это «не поеду»?
– Да очень просто. Дел в производстве много. Как вы помните, я в этом месяце уже три дела в суд направила, да три еще на выходе. Так что не мешайте работать.
– А кто же на труп поедет?
– Владимир Иванович, извините, но процессуалист вы аховый. Если там самострел – значит, участковый справится, а если убийство, так это дело прокурорское, они должны поляну отрабатывать. Что-то надоело мне для них жареные каштаны из углей вытаскивать. Есть такое понятие – подследственность.
Мало Гудрюков Николай Михайлович уму-разуму вас учит, – пробормотала она уже вслед начальнику, хлопнувшему за собой дверью.
Заметив мрачный вид майора, который проходил мимо дежурной части, капитан Хлебников спросил: