Невыдуманные истории от Жоры Пенкина. Книга 1. Криминал

Редактор: член Союза журналистов России Рита Прохоровская

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Жору Пенкина я знаю уже больше двадцати лет и всё время использую

Судьба нас свела случайно.

Мы охотились на уток с приятелем в камышовых зарослях, покрывавших зеленым ковром мелкие заливчики в окрестностях деревеньки Ялгубы, что в сорока километрах от Петрозаводска. Когда-то мы с ним давно облюбовали это место: и ехать вроде недалеко, и без дичи домой мы не приезжали.

День выдался удачный – последняя суббота августа. Птицы было вдосталь, стало быть, ее еще не всю успели выбить до начала открытия охоты.

У нас с Юрой было к вечеру добыто по паре крякв, да еще у него пара чирков, а у меня гоголь и шилохвость. Не стыдно и домой возвращаться.

Дело было уже к позднему вечеру. Возле палатки горел наш костерок, в котелке весело булькал супешник из белых грибов, которые пришлось вырвать на полянке (ну, ведь не ставить же палатку на грибы). Боровички оказались вполне товарного вида, червями пока не облюбованными, и вечером пошли в дело.

Кстати, по поводу грибных червей наши мнения с Юрой расходились. Я приверженец только тех грибов, которые от этой твари полностью свободны. В то время как Доктор (так звали моего приятеля в кругу друзей, на рыбалке и охоте), уроженец Подмосковья, считал, что практически каждый гриб, за исключением поганок, в пищу годится. В конце концов, если вид его в тарелке не нравится, так ведь можно и ложкой в сторону откинуть. Полагаю, что это его убеждение было связано с отсутствием изобилия этих дикорастущих в лесах, которые он посещал в детстве. Впрочем, знакомство с таким неразборчивым грибником имело и свои положительные последствия. Так, скажем, опята научил меня собирать именно Доктор. До знакомства с ним я их от поганок не отличал и не очень переживал по этому поводу. Теперь же я полагаю, что это универсальный гриб, который на всё годится.

Развалясь на густой траве рядом с костром, освободившись от бродней и охотничьей амуниции, лежал я, закинув руки за голову, и смотрел в карельское облачное небо. Мне нравилось это нетяжкое занятие – разглядывать луну, ныряющую временами в пробегающие облака.

– Однако ветер завтра будет, – глубокомысленно заметил Доктор, подкидывая веточки в костер.

Я не успел отреагировать на его прогноз. Затрещали прибрежные кусты ивняка, и на полянку к нам вывалились двое в охотничьей обмундировке и с ружьями за спиной.

– Вечер добрый, – нейтрально-вежливо поздоровался первый, невысокого роста, с короткой бородкой и с пятизарядкой за спиной.

Я привстал, чтобы разглядеть его при свете пляшущего пламени костра.

– Здравствуйте, – поприветствовал нас второй, подходя ближе к костру.

– И вам не хворать, – отозвался Доктор.

– Привет, – буркнул я, не зная еще, что ожидать от этой встречи.

– Хворать не хотелось бы, – делая еще шаг навстречу огню, произнес второй, что был повыше и постройнее.

Тут я увидел, что он был мокрым до середины груди и его пятнистый костюм местами был облеплен тиной.

– Если позволите, – продолжил он, – я хотел бы немного обсушиться. Уже холодает, а до посёлка километров пять еще по темноте шлёпать.

Действительно, по прогнозу намечалось снижение температуры.

– Мы можем, конечно, и сами костер где-нибудь развести, да темно уже без фонаря в лесу лазить, – промолвил первый.

– Господь с вами, – отозвался Доктор, места здесь хватает. Да и горяченького отведайте, весь день, поди, на бутербродах.

– Так оно и есть. Ну, коли мы не в тягость будем, разрешите представиться: Георгий Пенкин, – он протянул руку Доктору.

– Юрий Филатов.

– Олег Харламов, – назвал себя охотник с пятизарядкой.

И тут я, поняв, почему голос его мне сразу показался знакомым, с укоризной произнес: – Старых друзей не узнаешь, Харлам.

– Костя! Кирсанов! Ты что ли? Блин! В темноте не признал.

– Так ведь и я тебя тоже. Вон ты при бороде, какой важный стал. К огню садись поближе, дай тебя разглядеть.

– Это Георгий пусть к огню поближе садится, – кивнул он на попутчика. Тот уже совсем растелешился и выжимал свои шмотки, повернувшись спиной к огню.

– Мокрое на себя не надевай, – распорядился Доктор. – У тебя запасное белье есть?

Я выделил новому знакомому спортивки, а Доктор тельняшку. Мокрую одежду развесили по сучьям кустарника, и Георгий подсел ближе к огню.

– Как тебя угораздило?

– Как это обычно бывает? Полез крякву битую доставать. Смеркалось уже. Только взять ее в руки хотел, а она вдруг задергалась и метра на три отплыла. Я сгоряча за ней и в яму ухнул.

– Птицу-то достал?

– Конечно, грех было бы бросить ее. Вон в рюкзаке лежит.

– Тогда, «С полем Вас, Ваше благородие», – улыбнувшись, поздравил его Доктор.

– А вас, охотнички, с водкой, – отозвался Георгий.

Он полез в рюкзак и достал оттуда бутылку водки и шматок сала, отбросив размокшую напрочь половинку буханки хлеба.

– Молодца! Обычаи знаешь, – оценил Доктор.

И начался у нас немудрящий разговор у охотничьего костра, под стопочку водки, под горячий супчик, под ароматный чай – не из пакетика, а заваренный в прокопченном чайнике.

За что я люблю охоту и рыбалку, это вот за такие минуты общения. Ведь если разобраться, рыбу или, скажем, курицу, даже утку или гуся, можно и на рынке купить. Это даже дешевле обойдется. А вот такого общения, таких рассказов у костра, таких моментов истины, которые порой в ходе этого общения возникают, не получишь больше нигде.

Вдруг что-то стало всплывать в моей памяти, чем больше я глядел на Георгия и слушал его рассказы.

– Да что же ты сделал, «жабий хвост»! – произнес он в сердцах, когда Харлам полез за колбасой и опрокинул его кружку с чаем.