Шрифт:
Редактор Рита Прохоровская
Корректор Рита Прохоровская
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Замполитами не рождаются
В армию Жору призвали поздно. Ему уже исполнилось двадцать шесть лет, и он был женат. Работал он инженером в техническом отделе одной строительной конторы и заодно руководил в ней комсомольской организацией. Сказать честно, он знать не знал, и думать не думал, что понадобится вдруг государству на военной службе.
Однако на дворе был конец марта 1979 года.
В военкомате объяснили,
Как он рассказывал, с него можно было снимать рекламный фильм «Хочешь увидеть СССР за государственный счет – поступай на службу в железнодорожные войска». И это были не пустые слова. География его передвижений по стране за время службы была весьма обширной, счет шел на многие тысячи километров.
В Петрозаводске ему выдали предписание прибыть в Киев, в штаб корпуса ж/д войск, для получения назначения в часть. Жора пытался было протестовать по поводу этого назначения, ссылаясь на то, что он не железнодорожник. Однако в военкомате розовощекий, уверенный в себе капитан, который раскидывал призываемых из запаса офицеров по воинским частям, заявил безапелляционно: «Не бздо! Не Боги горшки обжигают! А тебе, Пенкин, вообще повезло. Тебя не по строительной, а как члена КПСС – по политической части служить отправляют. У замполитов ведь как, – гоготнул он, – рот закрыл – рабочий день окончил. Кстати, и получать будешь больше. А вообще-то тут мы решаем, кому и где служить».
Жора в армию не торопился. Усвоив, что на прибытие ему выделено четверо суток, трое из них он отмечал свои проводы с друзьями и родней, а потом взял билеты на самолет до Киева через Ленинград, благо доплатить нужно было совсем немного. Все было бы отлично, если бы авиация не зависела от погоды. Когда самолет уже шел на посадку, и стюардесса попросила застегнуть ремни, вдруг объявили, что Киев не принимает. Возмущение пассажиров было весьма велико, поскольку самолет посадили в Одессе, притом что в газете «Правда» недавно растрезвонили по всей Европе: Бориспольский аэропорт, куда должен был сесть самолет, является всепогодным. В жизни это оказалось не так, как многое из того, о чем заявляли в этой газете. В течение первых полусуток пассажирам, в том числе и Жоре, пять раз объявляли посадку в киевский самолет, а потом выпроваживали оттуда. В аэропорту непрерывно растущая масса пассажиров слопала и выпила все, что было можно. Для тех, кто не знает: Бориспольский аэропорт для Киева – это как Домодедовский в Москве.
Через сутки, забив Одессу до предела, самолеты начали разворачивать и сажать в Кишиневе. Пассажиры начали возмущаться так, что дело пахло бунтом или забастовкой на взлетной полосе. Тогда аэропортовское начальство Одессы сообразило, что всю скопившуюся массу пассажиров нужно как-то уменьшить. Было ясно, что разместить на ночлег всех тех, кто с детьми, и накормить всех голодных, в отличие от Христа пятью рыбами и пятью хлебами не удастся. К аэропорту подогнали бесплатные автобусы, которые доставляли желающих до железнодорожного и автовокзала, что давало возможность добраться оттуда до желаемого пункта быстрее, чем установится летная погода. Самое, главное всем объявили, что в ближайшие шесть часов обстановка не изменится и можно в аэропорт не торопиться.
Жора и не торопился. Для начала он заказал себе двухчасовую автобусную экскурсию по Одессе, чтобы как-то ориентироваться в этом легендарном городе, затем посетил все достопримечательности лично. Побывал у Дюка и прошел по знаменитой лестнице, погулял по Дерибасовской и оценил лепнину фасада оперного театра, попил пивка в «Гамбринусе» и рассмотрел ассортимент товаров на Привозе. Заодно выяснил, что район «Перессы» в Одессе не существует, хотя «Молдаванка» как стояла, так и есть. Три местных джентльмена, когда он спросил, «как в Перессы» добраться, вежливо объяснили ему, что извиняет его только то, что он из Карелии, где один из них служил в погранвойсках, другому бы они объяснили жестче. Поведали одесситы, что Марк Бернес исполняя песню про Костю-моряка, не был певцом профессиональным – и, при всем уважении к нему одесской публики, проглотил окончание слова в припеве. Вместо «Пересыпь», он спел так, что все, кто смотрел фильм «Два бойца», услышали «Перессы» с твердым ударением на вторую «е». С тех пор десятки лет, распевая эту песню, сотни тысяч россиян, которые никогда не были в Одессе, искренне считают, что район именно так и называется. Позднее он не один раз вспоминал этих парней и был им благодарен за разъяснение, поскольку выиграл на пари не одну бутылку коньяка, споря, есть в Одессе район, который называется «Перессы» или нет.
Впрочем, Бог с ней с Пересыпью, теперь, говорят, что, не зная украинской мовы, даже на Дерибасовскую лучше не соваться. Короче говоря, пособие, полученное Пенкиным по случаю призыва его в армию, весьма ему пригодилось. Он выпил с новыми друзьями и провел в этом славном черноморском городе Страны Советов целых три дня, пока самолеты не начали летать. Это его ни в малейшей степени не расстроило. Он помнил пословицу: «Солдат спит, а служба идет».
«Выбирай, где служить»
В Киев Пенкин все же добрался и прибыл пред светлые очи начальства. Начальник политотдела, долго не думая, предложил Жоре самому выбрать место службы, положив перед ним список батальонов, где требовались замполиты. Жоре было неведомо, что место дислокации штаба – это не обязательно тот город, в котором придется служить, и он храбро ткнул пальцем в карту на стене возле флажка, воткнутого рядом с надписью «Вильнюс». Оказалось, что в нем находится штаб бригады, в котором вакансий не было. В структуре бригады, однако, имелся батальон, располагавшийся в бывшей Восточной Пруссии, а ныне области Калининградской, в городе Советск (бывший Тильзит). Вот туда он предписание и получил. Впрочем, когда Пенкин через сутки туда прибыл, выяснилось, что весь батальон выехал на полевые работы по устройству подъездных путей к строящейся Игналинской атомной электростанции.
Ближайший населенный пункт от палаточного летнего лагеря батальона был литовский городишко Дукштас. Короче, обмундированный в офицерскую форму и с подъемными в размере оклада в кармане Жора и прибыл туда на электричке. Оттуда в свой батальон он уже попадал, трясясь на продавленном сидении восьмитонного КрАЗ-256, под управлением загорелого воина-киргиза, который, скаля свои белоснежные зубы, рулил, то вглядываясь сквозь пыль в колею, то оглядываясь на Пенкина в необмятой еще, прямо со склада, лейтенантской форме.
– Ну, наконец-то, – хмуро буркнул замполит батальона, пожав ему руку, – мы уже две недели ждем, когда пришлют замену выбывшим.
– У вас что, боевые потери?
– Спросить разрешения нужно, прежде чем такие вопросы задавать! – резко ответил майор. – Потери из-за таких, как ты, у которых два года службы кончились – и до свиданья. Когда, наконец, кадровых офицеров присылать нам начнут? – риторически завершил он фразу.
Выяснилось, что нехватка офицеров весьма сильно сказывалась на действиях батальона. С первых дней Георгию Пенкину пришлось командовать ротой. Точнее, пять дней он был замполитом, а потом командира с приступом аппендицита отправили в госпиталь, а за день до этого в долгожданный отпуск ушел кадровый офицер, командовавший первым взводом – и, получилось, что ротой командовать, кроме Жоры, некому.