Невыдуманные истории от Жоры Пенкина
Шрифт:
Как-то в казарму в среднем поддатии ввалились Шурка Копылов и Боря Волжанцев. Присев на кровать, валяясь на которой листал затертый том Джек Лондона Пенкин, они ему задали вопрос:
– Не вы ли, поручик, тот самый Жорж, который служит в подводной авиации? Не ваш ли друг по имени Серж бедной черниговской девушке жениться обещал? Короче, из-за твоих шуток был нам полный отлуп, как только они увидели наши петлицы.
Хохот, поднявшийся в кубрике, заглушил, последние слова Копылова. Оказывается, не смотря на то, что все увлеченно играли в карты, к разговору тоже прислушивались.
– Подводная авиация, – закашлявшись от смеха, выдавил из себя Костя Столпер, который, кстати, будучи внуком
Вечера в кубрике, где ночевал Пенкин, были все более однообразны. Всё большее число его коллег оставалось на вечер в стенах своего временного дома. Взяв ближайшей лавке, круг «краковской ковбаски», бутылку «Житней» водки, большую пухлую паляныцю и пучок редиски или лука у бабульки, торговавшей с рук прямо у проходной, контингент сборов устраивал себе дополнительный ужин в кругу друзей. Игра в карты получала всё большее распространение. Играли, правда, в отличие от батальонов на земле, всё больше в преферанс, иногда в «тыщу». А еще два лейтенанта из Москвы бренчали на гитарах и пели песни, которые иногда начинали подпевать и другие, особенно после принятия пары сотен граммов алкоголя.
Здесь впервые Пенкин услышал песни Александра Галича и некоторые из песен Окуджавы. Про поручика Голицына он услышал тоже здесь. Впрочем, были и песни из блатного репертуара и песни-переделки. Так скажем, известный романс «Сыпал снег буланому под ноги» в исполнении этих ребят приобрел припев из блатной песни, который звучал примерно так:
Глухой удар по тыкве волосатой,Заезжий кент замочен на глушнякИ клифт его шмонали полосатый-В кармане вассер, а точней голяк.Романс с этим припевом получил комическое звучание. Да так и исполнялся под хохот слушателей.
Между тем, сокращая число посещений ресторанов и переходя на более дешевый образ вечернего времяпровождения, лейтенантская братия столкнулась с тем, что не все офицеры знают для себя норму, которую можно употребить без вреда для своего здоровья и окружающих.
Поэтому, в понедельник майор Приходько после завтрака построил личный состав роты и прочитал перед строем душеспасительную речь перемежаемую непарламентскими выражениями и междометиями. Из нее следовало:
– Три недели обучения прошли практически «псу под хвост» во всяком случае, та часть, которая касается дисциплины и строевой подготовки. Начались потери личного состава. За последние три дня двое попали на офицерскую губу, да еще оказали сопротивление при задержании. Один остался без зубов, преодолевая в пьяном виде металлический забор ночью, второй сломал руку, на этом же препятствии. А потому… «гайки будут закручены», а меры воздействия ужесточены.
И три взвода лейтенантов начали гонять по раскаленному плацу так, что подошвы горели как на сковородке, а форменные рубашки покрылись мокрыми разводами от пота. Уже перед самым перерывом на обед Приходько вышел из кабинета, чтобы лично увидеть, что с ними сделали капитаны. Когда строй, выполняя команду «Смирно, равнение направо!» прогремел мимо него, сверкая хромовыми сапогами не хуже, чем гвардейский полк по брусчатке Кремля, он решил усилить впечатление и отдал команду: «С песней!». Строй молча гремел сапогами по плацу.
– С песней, я сказал или до вечера маршировать будете.
И тогда случилось то, чего никто не ожидал. Костя Столпер, который шел впереди взвода, звонким голосом затянул песню, которую накануне вечером несколько раз пели всем кубриком нетрезвые лейтенанты. Она была положена на мотив «Славянки» и шагалось под нее легко. Это было неожиданно и дерзко. Но в строю все были едины, хотя ни разу до этого с песней их маршировать не заставляли.
– По аллеям тенистого паркаС лейтенантом гуляла вдова.Лейтенанта вдове стало жалкоИ она лейтенанту дала.Неслись скабрезные слова над плацем образцового учебного полка. Строй дружно подхватил:
– Зачем ты вдова, лейтенанту дала?– Вот дура я была, ни с кем три года не спала.И уже под воображаемый проигрыш между куплетами:
– Клюнул в жопу жареный петух…Возле плаца между тем собралось немало народу. Одних солдат было человек тридцать. Интересно же посмотреть как «трахают» офицеров, ведь такое не каждый день увидишь. Услышав песню, они начали хохотать еще до того, как услышали припев и помешали услышать команду «Отставить песню». Поэтому строй так и двигался плотными рядами, чеканя шаг и распевая скабрезные строки. Только после повтора команды, уже отданной майором Приходько истошным криком, песня прекратилась. Снова построение возле казармы. Приходько стоял перед строем, уже не угрожая. Из-под фуражки у него стекали капли пота. Он снял ее и просто, по-человечески, спросил, не ожидая ответа:
– Хотите, чтобы меня из-за вас из армии уволили? – потом добавил, – Я вас прошу, не делайте этого, мне немного осталось.
Вечером, после самоподготовки было решено, за пределами части вдрызг не напиваться. Хватит приключений. Однако в кубриках всё было по-прежнему. Решив, написать письмо домой Пенкин думал, где бы уединиться, после того, как уже выпил для души и аппетита, с удовольствием закусив, чем Бог послал. Сосредоточиться не удавалось. Гвалт стоял невыносимый. С книгой в руке, в которую был вложен лист чистой бумаги, он хотел пристроиться на подоконнике рядом с канцелярией и, вдруг понял, что она не закрыта. Это была удача. Жора расположился за двухтумбовым столом и начал уже своё послание излагать на бумаге, как вдруг взгляд его упал на вешалку, которая стояла в углу. На ней висел китель майора Приходько, который тот забыл в расстроенных чувствах, покидая вечером полк. Какой же лейтенант не хочет быть майором? Отложив в сторону свою писанину, Пенкин снял китель и примерил его. Подошел к зеркалу и стал разглядывать себя.
Да, хотя китель и был великоват в плечах и животе, вид в нем был совсем другой. В это время дверь в канцелярию от толчка ногой распахнулась и Пенкин в зеркало увидел Шурку Копылова, одетого в футболку, галифе и сапогах, в правой руке у него плескалась в граненом стакане водка, а в левой он держал бутерброд с колбасой и зеленым луком. Был он подшофе и без очков.
– Поручик, – заплетающимся языком, провозгласил он, – не откажите выпить за моё здоровье, а то Вы как-то слиняли неожиданно, да я заприметил куда.
Жора, глядя на него в зеркало, решился на эксперимент. Он слегка приподнял расстегнутый китель так, чтобы погоны съехали с плеч назад и подслеповатый Копылов их разглядел. Именно это и произошло. У лейтенанта, увидевшего майорские звёзды на плечах стоявшего офицера, глаза сделались круглыми от ужаса, а сам он слегка побледнел. Он попытался вытянуть руки по швам, при этом у него из стакана начала литься водка, а с бутерброда на пол шлепнулась колбаса.
– Бля буду, больше не повторится, товарищ майор, – рявкнул Шурка, мотнув головой.