Невыносимый
Шрифт:
— Иисус, — мой рот раскрывается от того, как глубоко выглядят порезы, даже с такого расстояния. — Необходимо перетянуть рану и остановить кровотечение. Или даже зашить. Тебе это не помешает.
— Чего ты ждешь от меня? Что я оставлю тебя и отправлюсь в больницу, чтобы наложить швы? Нет. Я зашью себя позже, сам.
Я стискиваю зубы.
— Я сама сделаю это, если ты меня развяжешь.
Он смеется.
— Как будто я позволю тебе подойти ко мне с иглой. Вероятно, ты попытаешься выколоть мне глаза… этой чертовой штуковиной.
Его веки опускаются от усталости.
— Ты ведь ходила в школу медсестер до того, как познакомилась со своим мужем.
Это не вопрос. Совершенно очевидно, что он знает.
— Да. Я работала на трех работах, когда ходила на занятия, но мне удалось закончить. А потом я поняла, что это не для меня. И тогда я начала писать. Это стало моим призванием.
Он закатывает глаза.
— Попробуй сказать правду, рабыня. Ты просто не смогла смотреть на смерть, которая тебя там окружала.
Ох, если бы я только могла стереть воспоминания.
— Я думала, что работая с детьми с онкологическими заболеваниями, смогу оказаться полезной. Смогу помочь им увидеть, что они все еще живы. Ты прав. Оказалось, что мы теряем больше, чем спасаем. Это разрывало меня на части, — я отворачиваюсь от него, смотрю на шкаф, но не вижу его. Те дети преследовали меня в течение многих лет, даже после того, как я сменила профессию. — Не пойми меня неправильно. Тем, кому я действительно хотела помочь… лучшее, что я могла сделать, это помочь и уйти. Я просто не могу видеть страдания других, когда не в силах ничего изменить.
— Ты не можешь безучастно стоять в стороне. Это ясно, как день, — звук отрываемого бинта заставляет меня поднять глаза, и я вижу, как он закрепляет новую повязку на своей руке. Вот тебе и сбежала. — Твой характер для меня немного непонятен. Ты всю жизнь удерживала контроль в своих руках. Сейчас это закончилось. Я забрал его у тебя. На этот раз, ты позволишь вести кому–то другому, и ты подчинишься. Я знаю, тебе это не нравится, и это очень плохо.
— Ты не сможешь заставить меня слушаться тебя, если я откажусь.
Из него вырывается негромкий рык.
— Я не позволю тебе лишить меня того, что я хочу. Как я уже говорил, у нас есть все время мира. Чем больше ты будешь с этим бороться, тем дольше пробудишь здесь. Подумай об этом.
Я закрываю глаза, сопоставляя его слова с тем, что чувствую. Могу ли я просто отпустить контроль? Посмотреть, что из этого выйдет? Только если это ускорит встречу с Ронни и Кейли.
— Что ты сделаешь, если я скажу тебе, что можно обрести свободу став покорной?
Покорной?
Бинт ложится плотно и ровно. Он подходит ближе, каждый его шаг посылает доминирующие
— Господин? — шепчу я. В моей памяти так быстро всплывают образы меня и Ронни, сидящих за столом, что я едва могу их разобрать. Когда дело дошло до секса, я оказалась совершенно не опытной в отличие от своего мужа, но я припоминаю разговор, который мы вели в самом начале наших отношений. Он что–то говорил о подчинении. Об обмене энергией. Хотя, я не помню его, как человека, который все контролировал.
— Повтори, — он практически мурлычет, когда опускает свои руки на мои обнаженные ноги и проводит по ним вниз, а потом вверх, прижимая к матрасу. Моя голова опускается, не в силах сопротивляться примитивному желанию увидеть, как его тело реагирует на наш разговор. Его член настолько длинный и толстый. Почему меня волнует этот факт?
Я прочищаю горло, пытаясь заставить свои ноги, лежать ровно, чтобы попытаться пнуть его в идеальный живот и отправить в полет.
— Я не имела в виду тебя. Я думала, — как бы я не заставляла себя, я не могу пошевелиться.
— Нет, ты вспоминала. О чем? — он подходит ближе, накрывая половиной своего тела мой бок, и подпирает голову локтем, укладываясь рядом со мной. Весь его член ложится поперек моего живота, такой мощный, теплый и длинный. Он все, о чем я могу думать.
— Иисус, ты не отодвинешься? Я не понимаю, почему ты делаешь это. Нет никаких причин, по которым ты вообще должен ко мне прикасаться. Или почему мы должны быть обнаженными. Просто… — используя весь свой вес, я отталкиваюсь ногами от матраса, чтобы поднять свои бедра. Его ноги толкаются вниз, припечатывая меня обратно к кровати.
Боль и удовольствие разносятся по моему клитору, когда он шлепает по моей киске. Я мгновенно сжимаю ноги, в шоке уставляясь на него.
— Не дергайся или я сделаю намного больше, чем это, — он опускает голову, утыкаясь мне в шею, и глубоко вдыхает. — Ты знаешь, никто не спал со мной в постели уже несколько месяцев. Будет приятно знать, что ты здесь. Мне не придется проверять тебя всю ночь. Я могу просто перевернуться, и ты будешь рядом, — зевает он. — Я думаю, что мне это понравится.
— Я не хочу, — бурчу я себе под нос.
Он приподнимается достаточно высоко, чтобы вытянуть из–под себя одеяло, а потом накрывает им нас.
— Отбой, — и освещение просто гаснет.
— Свет, — произношу я, удерживая взгляд на темноте потолка. Если я повернусь, то мы окажемся нос к носу.
Он улыбается.
— Он реагирует только на мой голос, рабыня. Так что, спи. Завтра у нас будет долгий день, — покалывание распространяется от его пальцев, которыми он скользит к низу моего живота. — Но если ты не устала…