NEW-AGE – Эпоха тотального террора
Шрифт:
– Мужчины, воспитанные матерями одиночками, – добавил Томас – старший, будто говоря о самом себе.
– Да, именно так,– подтвердила Роузи, – вcпомните, как институт семьи погибал от этой псевдо свободы. Ещё вчера наши отцы дышали этим смрадным запахом разврата и лжеценностей… Даже омерзительные нацисты боролись с развратом, в отличие от грязных либералов, которые плевали в душу людям. Но это, как Садом и Гоморра, уже в прошлом, а теперь – новый век и новая эпоха преобразований. Новое небо и новая земля должны воцариться на наших глазах.
– Вас послушаешь и такое ощущение, что других проблем, кроме разврат у нас нет. Должны ли мы так глубоко людям в душу лезть? – нервно подергивая вилкой, спросил Гедеон.
– Не
Гедеон от удивления приоткрыл рот и чуть не подавился куском хлеба, его непроницаемое как камень и умиротворённое как море лицо вдруг дало сбой и стало совсем очевидно показывать эмоции. Такая реакция Гедеона была вызвана огромным удивлением; слова о приходе Мессии не только, впрочем, его удивили, но и приподняли его дух и задор. Так, он ещё раз внимательно осмотрел Роузи и заметил, что одета она довольно вульгарно. Раньше он на это внимание не обращал, но услышав упоминание о спасителе, почему-то стал пристально искать в этой женщине какой-то изъян и нашёл светлую полупрозрачную блузку, облегающую стройное женственное тело; Гедеону тотчас пришлось отвернуться, дабы не любоваться на маленькую грудь Роузи, виднеющуюся через светлую просвечивающуюся ткань.
–Приход Мессии, то есть Иисуса? – спросил Гедеон. Он посмотрел на Томаса, ожидая, что тот подключится к разговору.
Однако Томас продолжал закладывать в рот булочки, не проявляя интереса к разговору и заставляя своей апатией ещё больше злиться гостя.
А отвечала опять Роузи:
– Мой священник не называет его по имени, а только словом Мессия. Прийти он должен, когда люди выполнят свой завет с Богом; здесь воцарится закон церковный и Храм станет миром, Храм станет всем. Тогда и придёт спаситель, придёт новый мир и настанет Новая Эпоха.
– Он принесёт Рай на нашу землю?– скептически играя скулой, спросил Гедеон.
Роузи торжественно ответила:
– Это будет Новая Эпоха жизни всего человечества. Все будут богаты и счастливы, болезней не будет существовать…Эх, новая эра всеобщего благоденствия под властью великого Мессии. Дожить бы этого времени. Самое главное, знатные лица говорят, что свершиться это должно очень и очень скоро. Разве вы не хотите жить в таком Царстве?
– Не знаю точно, может и хочу, – почесывая ладонью свою покрасневшую шею, произнёс Гедеон.
– Так вот, для того, что бы наступила новая эпоха на этой грешной земле, нужно весь род человеческий к этому подготовить; так сказать, подготовить для этого почву. И сейчас так и делается: люди вернулись к традиционному укладу, завещанному нашими великими предками. Идёт соединение всех религий в одном движении – Великом Храме, к которому и мы себя относим. А нам, простым мирянам, нужно людей в своё братство зазывать, дабы побольше спаслось, уверовав… Только тогда воцарится Новый мир под властью Мессии.
Когда Роузи закончила, Гедеон захотел ей возразить, посчитав, что говорит она глупость, но немного подумав, не стал; он вдруг вместо этого возжелал поскорее идти к себе, что бы прилечь и обдумать этот разговор.
Когда все тарелки опустели и Роузи стала их собирать, она потянулась за тарелкой Гедеона так, что ему снова пришлось отворачивать свой взгляд, дабы не видеть её свисающую грудь, которая в этот момент стала полностью видна. Тут всякие нехорошие мысли стали возникать в голове у нашего героя и он решил встать со словами:
– Ладно, я, пожалуй, пойду.
– А десерт? – нежно спросила Роузи.
– Спасибо огромное, но я так сильно наелся, что боюсь десерт окажется для меня лишним. Так что извиняйте, но я пойду, – отказался Гедеон и быстро шмыгнул из квартиры соседей, не забыв перед этим попрощаться и с Томасом.
Вернувшись к себе, Гедеон сразу же направился в спальную комнату, в которой кроме невзрачного темного диванчика, деревянного стола, тумбы и шкафа – купе, ничего не было. Было, правда, ещё и небольшое окно, открывающеё вид на маленькую улочку; Гедеон первым делом подошёл именно к этому окну и стал, наблюдая за безмолвным тротуаром, размышлять о Томасе, его семье и той интересной беседе, которая развязалась во время общего завтрака.
«Томас – настоящий боров, причем как снаружи, так и внутри; он апатичный, ленивый и словно корова ко всему безразличен, – подумал Гедеон, – его сын загадочен своими умными и грустными глазами; наверное, он несчастен из-за этих глупых предписаний, который есть в его семье. А вот Роузи, – Гедеон скривил лицо, вспомнив о ней, – та ещё штучка: такая правильная и в тоже время сексуальна на вид. Она смела даже со мной начать спор и хоть зла я не держу, но все же на душе моей остался неприятный осадок… Неужели и впрямь есть у этой дамочки убеждение в том, что вот-вот появится Мессия и мир изменится до неузнаваемости? Это теоретически возможно, но мне только в это не особо верится; слишком уж похоже это на очередную ересь, которую подбрасывают нормальным людям мудрые деды в сутанах… Нет, вздор это, ведь слишком не похоже, что эпоха, в которой мы живем самая благоприятная для прихода спасителя или Мессии; много проблем явных на наших улицах, что бы вдруг кто-то пришёл и озарил своим светом заблудшие души. Хотя и такое возможно; отрицать из-за своего незнания я не могу, поэтому и спорить нет смысла.»
После недолгих размышлений Гедеон, почувствовав приятную слабость по всему телу, упал в диван и тут же с хорошими мыслями преспокойно уснул.Проснулся он только самым вечером и уже через пять минут после своего пробуждения вырвался из душного дома на узенькую неосвящённую улочку.
На улице он сразу почувствовал, насколько свежим и прекрасным к вечеру стал воздух. Быстро пройдя к широкой пешеходной улице, оказавшейся в этот момент абсолютно безлюдной, Гедеон обратил внимание на яркий электронный билборд, в центре которого было довольно мрачное серое изображение человека в анфас. Лицо изображенного низвергало всем своим видом злобу, ненависть и презрение – в общем, сразу все самые дурные чувства человеческой души. Между прочим, и само строение лица было очень вострое: особенно вострыми были большие злобные глаза; вострым был и длинный орлиный нос, да и сама форма худощавого лица с волевым подбородком, большими скулами, впалыми щеками. Ко всему прочему на голове у изображенного была копна растрепанных волос, доходившая до самых плеч. В общем, весь вид этого человека был страшен, инфернален и как бы заключал в себе таинственную, почти потустороннюю энергию. Поэтому не удивительно, что под изображением была надпись ярко-черными буквами: «Разыскивается особо опасный террорист, изображенный на данном фото. Если увидите данное лицо, нёмедленно сообщите в ближайший пункт полиции. Помните, что несообщение о расположении особо опасных лиц является уголовным преступлением».
Около минуты Гедеон со всех ракурсов рассматривал билборд сверлящим взглядом, будто бы пытаясь узнать в этом лице знакомого человека. Потом он чуть улыбнулся и пошёл дальше; пройдя немного вперед и завернув в сторону Западного парка, Гедеон вдруг обнаружил, что ночное тёмное небо украшает не только изумительная мириада звёзд, но и полная светлая луна, казавшаяся в этот вечер особенно яркой и огромной. Немного полюбовавшись изумительно красотой таинственной луны, Гедеон прошёл по освященному лунным сиянием тротуару к мосту. А пройдя через него, он снова обратил свое внимание на изображение мужчины, которое теперь располагалось на белой кирпичной стене и было совсем небольшим в размерах.