New-Пигмалионъ
Шрифт:
А Сережа, то ли он был пьян, то ли чем то очень сильно расстроен, высказался таким образом, придал своему тосту такие интонацию и вкус, что многие из собравшихся были даже шокированы.
Тост прозвучал как предупреждение, мол не забывайся, провинциалка, не радуйся слишком рано.
– Зачем этого Мирского пустили? – шепнул Дюрыгин главному администратору канала Анатолию Ивановичу – бывшему полковнику органов, выполнявшему у них на Эн-Ти-Ви-Ар все самые щекотливые поручения, связанные с безопасностью и с контактами с силовыми структурами.
– Хотите,
– Обеспокойтесь этим, пожалуйста, прошу вас, – вытирая губы салфеткой, сказал Дюрыгин.
Через минуту к Сереже Мирскому, который уже по-хозяйски бесцеремонно заняв чье-то место, сидел рядом с красивой редакторшей из сценарного отдела, подошли охранники и шепнув ему что-то на ухо, властно и энергично вывели Серёжу под руки на улицу.
Агаша расстроилась.
Она не была пьяна, она вообще почти не пила.
Но она была сильно возбуждена.
На той грани возбуждения, на той грани неустойчивого баланса, когда с равным успехом можно упасть как в сторону сильной радости, так и в сторону сильной печали.
Её буквально колотило. Её трясло.
Добавь еще немного – и она впадет в истерику.
Она как бы чего-то ждала.
Явно что-то чувствовала, что вот теперь должно что-то случиться.
Хорошее или плохое.
Ее состояние было сродни тому, когда в ракету уже залили топливо и окислитель, и вот от нее уже идет дымок испарений, она уже готова, она гудит и дрожит. Но ее сдерживают тормоза не отошедших мачт стартового комплекса. Потому как нет команды "на старт" и нет зажигания. И вот сейчас дадут команду сливать горючее…Ракета, кстати говоря, не выносит многократных отмен старта. Ракета стареет от пяти или семи заливок и сливов топлива… И выдержать предстартовые нагрузки не под силу даже высоколегированной стали, не то что человеческой душе…
Поэтому, в этот вечер мятущаяся душа Агаши неосознанно рвалась к логическому завершению этой стадии полета. Звёздочка вышла на орбиту, а дальше что?
Агаша не могла бы словами высказать это, не смогла бы ответить на вопрос, а что должно быть дальше?
Агаша не была философом или психологом.
Но душа ее неосознанно ждала логического завершения пути.
Ждала главного приза, подсознательно отметая и не признавая за приз – поздравления и цветы.
Это не то.
Приз должен быть каким-то иным.
И будь бы рядом с нею модный психоаналитик из Столешникова переулка, тот самый, что недавно консультировал Мотю Зарайского, он бы сказал Агаше, что мятущаяся душа ее ждет большой любви.
Именно этого завершения, именно этого приза в конце огромной кропотливой работы, проделанной ею за последние пол-года, ждет душа.
А не денег, не славы, не знаков уважения от коллег и от гостей на этом банкете, а любви.
Потому что весь этот путь вообще затевался ради любви.
Тогда, когда пол-года назад Агаша с Натахой пришли на массовку в программу Монахов-Монахов, Агаша в самой глубине души мечтала не о славе и деньгах, а о принце, который придет и возьмет ее, когда
И вот, теперь слава уже есть. И деньги, вроде тоже…
Но душа дрожит, – где главный приз? Где главный приз?
Но Дюрыгин не увез ее в этот вечер к себе домой в их редакционном "мерседесе" с шофером Володей за рулем.
Дюрыгин уехал один.
Уехал, и лишь попросил Анатолия Ивановича приглядеть за Агашей, за их главной звёздочкой и как только отосланный Дюрыгиным Мерседес вернется назад в Твин Пиггс, отвезти Агашу на ее новую съемную двухкомнатную квартиру, что на Ленинградском проспекте.
– Нам с ней всю следующую неделю работать, снимать пять новых программ нашего шоу, – сказал Дюрыгин назидательно.
И уже дремля на заднем сиденье редакционного Мерседеса, Дюрыгин подумал, что он прав, не пригласив Агашу к себе, дабы логически замкнуть цепь событий.
Слишком все просто и слишком много свидетелей.
2.
– Ты меня обманула, – стараясь говорить бесстрастно, сказал Джон, – этот заказ стоит вдесятеро дороже.
– Когда я к тебе обратилась, эта девка стоила именно столько, сколько я давала, даже меньше, – тоже стараясь не повышать голоса, сказала Ирма.
– Мы с тобой оба теперь в очень щекотливом положении, тебе не кажется? – спросил Джон, глядя Ирме прямо в глаза.
– Ситуация идиотская, я хочу снять заказ, верни мне деньги.
– Э-э-э, нет, голубушка, поезд уже набрал ход, – тонко улыбнувшись, сказал Джон, – те деньги что я получил от тебя, даны исполнителям, они уже готовится к акции, а это люди серьезные, они денег не возвращают, и еще…
– Что еще?
– Это они определили новую стоимость заказа…
– Ну и что? Я снимаю заказ…
– Нет, ты не понимаешь, дело уже пошло, а они никогда не останавливаются, и если информация, как у них говорится, ушла, то она должна куда то придти.
– Я не понимаю, – сказала Ирма – Сейчас поймешь, – сказал Джон, – если эти серьезные люди берутся за дело, они не принимают отбоя и отказа, они переключатся на тебя и вытряхнут из тебя всю душу, они будут шантажировать тебя, потому что они знают, что это ты заказала эту дрянь, а это значит, что ты виновата. Поняла? Это как в поговорке, не трогай лиха, пока тихо.
– Что ты предлагаешь? – спросила Ирма.
– Доставай сто тысяч и они убьют эту твою девку, и от тебя отстанут.
– А где гарантия, что они от меня отстанут?
– Никто гарантий не дает, но если ты не достанешь ста тысяч, то со стопроцентной гарантией я могу тебе обещать, что у тебя возникнут проблемы. Не то слово, проблемы, хуже. Гораздо хуже. И твой муженек из Алекс-Групп Капитал не поможет.
– У меня сейчас нет таких денег, – беспомощно вздохнув, сказала Ирма.
– Это никого не интересует, достань, если хочешь жить.