НеЯ и другие рассказы
Шрифт:
В ответ Миха пригрозил мне кулаком.
Первые несколько дней я, если не боялся, то уж точно опасался угроз Михи, но со временем перестал об этом думать и вытеснил их из своего сознания. Знаете, думать о худшем – разрушать себя изнутри; как-нибудь всё решится. Сейчас главное для меня – Сияна. Михе, конечно, рассчитывать не на что: наши отношения с Сияной крепли и перерастали из дружеских в более серьёзные. Этот «старпёр», как выражалась Сияна, – «настоящее чудовище». Это, конечно, так, но кулаки у него железные, и забывать об этом не стоило.
Шли дни, летели ночи, всё складывалось очень хорошо, пока не произошёл один
Для меня это было неожиданно, я растерялся. Ко мне подошёл Вовка, поинтересовался, в чём дело. Я протянул ему записку.
– Читай.
Вовка пробежался взглядом по бумаге, неслышно перебирая губами, затем развёл руки в стороны:
– Ну уж тут я тебе ничем не могу помочь. Уломать директора, съездить Михе по хребту – пожалуйста, а это… даже нет никаких мыслей.
– Я её могу больше не увидеть, – грустно произнёс я.
– Она же написала: «Мы обязательно увидимся». Вот, – Вовка поднёс к моему носу записку.
– Да ладно тебе….
Правду я узнал спустя некоторое время: Сияна была практически сиротой, её воспитывала тётя. У неё был отец, но он жил далеко и одиноко. Тем летом он умер, и тетушка Сияны приехала забрать её, чтобы вместе съездить на похороны.
Но затем всё наладилось. Сияна, похоронив отца, вернулась в лагерь. И, ещё неделю мы наслаждались друг другом. За это время произошло много интересного, а самое главное, мы с Сияной поняли, что не можем жить друг без друга, поэтому решили: после того как вернёмся в город, я переведусь в её школу и последний, десятый класс мы закончим вместе. Ничто не могло омрачить нашего счастья, разве что Миха, который со своим дружком Стильным и парой приятелей в последнюю ночь устроил нам с Вовкой засаду. Обычно в последнюю ночь в лагере никто не спит, вот и мы с Вовкой напрочь забыли, куда шли, когда – неожиданно попали в окружение взбесившихся «дегенератов». Никто из них не проронил ни слова, всё сказали кулаки. В результате утром у нас с Вовкой болели тела, к тому же у Вовки под глазом светился синяк. Так Миха отомстил ему за штакетник.
А, когда после торжественного закрытия сезона всё расходились по автобусам, я, Вовка и Сияна стояли у того самого плаката с надписью «Пионерский лагерь «Огоньки». Вовка достал из рюкзака свой фотоаппарат «Смена-8М» и предложил нам сфотографироваться на прощание. Так появилось чёрно-белое фото меня и Сияны. То самое фото, которое передала мне Лена в машине.
Немногим ранее.
Мы свернули с трассы к детскому дому. Он располагался недалеко от дороги, за глухим железобетонным забором и представлял из себя два трехэтажных корпуса, с решётками на окнах первых двух этажей и благоустроенную территорию вокруг зданий, с детскими и спортивными площадками.
Я припарковался на стоянке, недалеко от запертых ворот. Мы вышли из машины и направились через КПП к основному корпусу. У входа нас встречала заведующая – добрая пожилая женщина в белом халате, Нина Васильевна; она поздоровалась с нами, и пригласила пройти к себе в кабинет.
В кабинете мы устроились на мягких стульях, Лена достала из своей сумки документы, несколько бумажек с синими печатями и передала их Нине Васильевне.
Пока директор изучала бумаги, я окинул взглядом её кабинет и, не найдя в нём ничего привлекательного, уставился на его хозяйку.
– Оксана только о Вас и спрашивает, – словно почувствовав мой взгляд на себе и не отрываясь от изучения бумаг, произнесла Нина Васильевна. Она перевернула лист и продолжила говорить, уже добавив в голос эмоций. – Ну, когда же меня заберут мои новые родители, когда же? А я отвечаю: Подожди немного, Оксаночка, осталось всего-то несколько дней.
– Да, – улыбнулась Лена, – мы тоже переживаем.
Нина Васильевна, наконец, оторвалась от бумаг и, глядя на нас, сообщила:
– Я вижу, с документами всё в порядке, теперь осталось подождать три дня, и в эту пятницу можете забирать Оксану.
Оксана – девятилетняя девочка, с которой мы подружились с первого нашего появления здесь, а случилось это несколько месяцев назад, благодаря нашему решению взять к себе в семью ребенка из детского дома.
– А сейчас мы можем увидеться с Оксаной? – спросил я.
– К сожалению, нет, – виновато ответила Нина Васильевна и, чуть подумав, добавила, – хотя… если только через окно.
– Ну, хорошо, хотя бы так.
– Тогда пойдёмте, – скомандовала заведующая.
Я и Лена вышли на улицу, встали под окном, как мы уже делали раньше, когда прощались с Оксаной, и, всматриваясь в окно с решеткой, молча ждали. Вскоре там появилась коротко подстриженная Оксана: одной рукой она упиралась в подоконник, в другой держала альбомный лист и приветственно размахивала им; сзади её поддерживала воспитательница. Мы стояли молча, улыбались и махали руками в ответ. Я приложил к стеклу ладонь, Оксана прильнула к ней щекой и замерла. Глядя на всё это, Лена заплакала, я же, едва сдерживая слёзы, смотрел Оксане в глаза. Продолжалось это около минуты, пока воспитательница не опустила Оксану вниз. В это время Оксана приложила к стеклу свой лист с изображением трёх «палко-огуречнообразных» человечков: двух больших и маленького посередине. Рисунок этот так и остался прилипшим к стеклу, а Оксана больше не появлялась; на этом «свидание» было окончено.
А вскоре в дверях появилась заведующая.
– Вы знаете, – она торжественно обратилась ко мне, – у меня есть одна важная вещь для вас. – Нина Васильевна подошла к нам и протянула толстый конверт. – Вот, это Оксаны. Так получилось, что он хранился у меня, но теперь это должно быть у Вас.
– Что это? – спросила Лена.
– Это фотографии Оксаны и её мамы, на память.
Лена взяла у директора конверт и поблагодарила её.
Зимой, после окончания сезона в пионерском лагере «Огоньки», Вовка сделал ту самую прощальную фотографию; одну копию он отдал Сияне, а другую мне, только я свою потом потерял.
У нас же с Сияной впереди был неразлучный год вместе. Вместе учились, вместе гуляли, ходили в кино. После окончания школы я знал, что осенью меня заберут в армию, поэтому ни о чём другом и не думал. Сияна готовилась поступать в педагогический институт, почему-то быть актрисой она передумала.
И вот, уже глубокой осенью – последнюю нашу ночь, мы провели вместе, завтра я должен быть на призывном пункте. С тех пор Сияну я больше никогда не видел.
Служить мне пришлось не два года, а три, потому что я попал в военно-морской флот. Через год службы Сияна написала мне прощальное письмо, сообщила, что вышла замуж, ждёт ребенка, по срокам совпадает с рождением Оксаны. А дальше, сразу после армии, я уехал жить в другой город.