Нейро-панк
Шрифт:
Но дело, как ни крути, уже появилось. А ищейки Транс-Пола не бросают дел на полпути. Тем более, что дело, пожалуй, намечается интересное.
– Зачем вы включили нейро-терминал? – спросил Соломон, делая вид, что делает в блокноте какую-то пометку.
Эмпирей Тодд дернул костлявым плечом.
– Не помню. Кажется, хотел что-то проверить. Когда у тебя в голове полторы сотни нейро-модулей, иногда забываешь, что именно себе установил. В общем, я включил терминал. Надел обруч на голову и… – Эмпирей Тодд стиснул зубы, - Кажется, просто отрубился. Очнулся на полу с ноющей, как от похмелья, головой. Ужасно мутило. Сперва не понял, что произошло. Просто
Рассказывая, Эмпирей Тодд ерзал в кресле, ежесекундно дергался, кривился, дергал плечами, и выглядел так жалко, что Соломон даже стал испытывать определенное сочувствие. В конце концов, перед ним действительно сидел человек, у которого украли самое дорогое – не дом, не автомобиль и не счет в банке, а его личность. Разделенная на сто пятьдесят шесть кусков, личность Эмпирея Тодда сейчас принадлежала кому-то другому. Неизвестно кому, если точнее.
А ведь ситуация глупейшая, если подумать. Одно дело, когда украли кусок софта. Приходит посетитель и жалуется, что перестал испытывать сладкое томление от запаха фиалок, потому что кто-то украл у него нейро-модуль. А если украдено все подчистую? Получается, что и заявитель частично украден? Ведь этот нейро-софт формирует, полностью или фрагментарно, его социальную личность. Значит, заводить дело о похищении? Но тело-то – вот оно, дергается в кресле… Не похищено, но и не полноценно. Значит, кража?..
– Редкое дело, - сказал Соломон вслух, все еще барабаня карандашом по столу – бу-бум, бу-ду-бу-ду-ду-бум!..
– Часто бывает такое, что кто-то, узнав обманным путем пароль, похищает несколько нейро-модулей. Это случается в Фуджитсу на каждом шагу. Некоторые модули, особенно дорогие, сделанные на заказ, стоят хороших денег на черном рынке. Иногда крадут для себя, для личного пользования. Но чтоб похищать сразу все… Ваш похититель отличается либо непомерной жадностью, либо чудовищной глупостью. С другой стороны, если ваш грабитель умудрился открыть ассоциативный замок на интерфейсе высокой степени сложности, скорее все-таки жадность…
Надо браться. Соломон мысленно вздохнул и попытался вспомнить, с чего начинал подобные дела детектив Баросса. Старый хитрец Баросса, который предусмотрительно не стал связываться с Эмпиреем Тоддом. Кажется… Точно, он использовал четыре «В»…
Соломон взял лист бумаги (с одной стороны испорченный черновиком рапорта), положил его между собой и посетителем, после чего быстро нарисовал на нем четыре раздельно стоящие буквы «В», и каждую обвел кружком. Получилось на удивление внушительно.
– Господин Тодд, кто-то требовал у вас деньги за возвращение нейро-модулей?
– Нет. Никто. Отчего, думаете, я ждал два дня перед тем, как придти в Транс-Пол? Думал, что вор выйдет на связь и предложит цену, не хотел его спугнуть. И любая цена не показалась бы мне излишне большой, уверяю… Но тщетно. Похититель не обращался ко мне. Ему не нужны мои деньги, ему нужен я. И он меня получил, с потрохами.
– Что-то личное? – предположил Соломон, аккуратно перечеркивая одну из «В», - Месть? Зависть? У вас есть враги?
Эмпирей Тодд качнул головой, так резко, что она едва удержалась на тощей шее.
– Никогда не было. Я был идеален, детектив. Я умел заводить друзей, но никогда не имел врагов и завистников. Я был бесконечно остроумен, щедр, спокоен, вразумителен и милостив. У таких не бывает врагов, даже среди компаньонов и конкурентов.
Соломон столь же аккуратно перечеркнул вторую «В». Человек, бывший прежде Эмпиреем Тоддом, с беспокойством взглянул на рисунок.
– Что это?
– Стандартная формула, которую мы используем при расследовании дел, связанных с похищением нейро-софта. Называется «Вымогатели-Враги-Воры-Вандалы». И раз вымогатели и враги здесь не присутствуют, остаются только воры и вандалы.
– Не думайте, что утешили меня!
Соломон пожал плечами.
– Как знать? Может, весь ваш нейро-софт или хотя бы часть него всплывет через неделю где-нибудь на юге Фуджитсу. А может, в Азусе или даже Уолмаркете. Каналы краденного нейро-софта могут вести через весь континент и десятки стран. Может, сейчас какой-нибудь воришка уже наслаждается вашим «Сен де Сюре» в сотнях миль отсюда…
Кресло подбросило Эмпирея Тодда, точно попытавшись катапультировать.
– Мою личность нельзя разбить на куски! Она – единое произведение искусства, продуманное до последних мелочей, и каждая его…
– Извините, - сказал Соломон, удержавшись от зевка, который выглядел бы сейчас в высшей степени неуместно, - Но только воры, когда им случается умыкнуть большой кусок нейро-софта, часто пытаются разбить его на составляющие. Так легче продать, да и Транс-Полу сложнее будет выйти на след. Так что, вполне может быть, вашего «Клавдия» кто-то уже использует в далеком Сони, а то, что вы годами собирали, уже разошлось от Лукойла до Боша. С некоторыми странами есть договоры о выдаче, но вы же сами понимаете…
С затаенным злорадством Соломон представил, как бесценная личность Эмпирея Тодда разлетается в разные стороны горстью оброненных бусин. Сто пятьдесят шесть нейро-модулей… Некоторые люди в попытке исправить реальные или мнимые недостатки своего характера иногда хватают через край, а потом расплачиваются за это. Видно, нашелся грамотный взломщик, который ловко обошел защиту и сорвал с одного из Серых Костюмов все его погремушки. Впрочем, злорадство было изрядно оттенено стыдом. Каким бы тщеславным, напыщенным и гордым ни был господин Тодд в прошлой жизни, подобной участи он явно не заслужил. Соломон представил, каково это – в одно мгновенье лишится самого себя – и его мысленно передернуло. Наверно, так чувствуют себя люди, у которых ампутировали часть тела…
– Могу обещать, что Транс-Пол Фуджитсу примет все меры для скорейшего обнаружения вашего имущества. Разумеется, я не могу обещать, что это произойдет в скором времени, но…
– Я не могу долго ждать!
– Эмпирей Тодд оскалился, - Каждая минута, которую я вынужден проводить в этой мертвой и чужой оболочке, кажется минутой в аду. Меня не просто лишили какой-то мелочи, меня лишили самого себя! Я не могу думать так, как я привык, и собственные мысли совершенно чужие и неприятные. Я задыхаюсь в этом чужом рассудке, вынужденный испытывать чужие чувства и смотреть чужими глазами. Это мучительно!