Нейтрально-враждебный
Шрифт:
— Какие?
Зархад задумчиво поскреб лапой затылок.
— Да обычные. Что тебе до них? Гном в земле роется, вечно грязный, потный, лохматый сильно.
— И мясо у них жилистое, не угрызешь, — сообщил о главном Грыбан.
— Ну а драконы, драконы тоже есть? — не унимался Стасик.
— А как же, и эти водятся, — ответил Зархад. — Но в здешних краях их, пожалуй, не встретишь. Они все больше в горах, или на отдаленных островах обитают.
— Почему же их не дрессируют и не используют в войне?
Гоблины обменялись странными взглядами, после чего дружно расхохотались.
— Сразу видно, что ты нездешний, — утирая слезы, сказал Зархад. — Дрессировать дракона — где это видано? А даже если и получится, то какой с них прок в бою? Любой приличный маг сшибет его на землю заклинанием. Я уже не говорю о том, какие убытки нанесет дракон своей прожорливостью. Его же кормить придется, а жрет он, доложу тебе, немало. Нет, человек Стас, дракон в военном деле решительно неприемлем.
К тому времени, когда Гамал возвратился из своего путешествия, Стасик успел выслушать немало удивительных историй. Правильный мир оказался велик и многообразен, и Стасику хотелось побывать всюду, в каждом его неповторимом и самобытном уголке. И он смог бы осуществить эту мечту, если бы судьбе было угодно сделать его великим чародеем. Или хотя бы могучим паладином. Но в нынешнем положении ему не приходилось мечтать об увлекательных экскурсиях. Его местом обитания отныне стала нейтральная полоса, угрюмая и безрадостная земля, навеки убитая войной. И не увидеть ему ни драконов, ни эльфов, ни прочих диковинных созданий. Разве что кто-то из них пролетит или пробежит мимо старой крепости, да только едва ли такое случится.
Гамала они заметили издали. Тот неспешно брел по равнине, а за его спиной высился большой, туго набитый, мешок на лямке. Старик тоже приметил сидящую у стены компанию, и свернул в их сторону.
— Доброго денечка, уважаемый дедуля, — широко и ненатурально улыбаясь, поприветствовал его Зархад. — Как сам? Как здоровье? Поясница, простата, иные телесные области, не доставляют ли больших хлопот?
Ничего не ответив, Гамал сбросил с себя набитый травами мешок, довольно неласково схватил Стасика за руку и отвел его в сторонку.
— Тебе что, жить надоело? — спросил он грубо, но негромко, так, чтобы Зархад и Грыбан не могли их услышать.
— О чем вы? — растерялся Стасик.
— Зачем ты вышел из крепости к этим существам? Ты хоть знаешь, кто они?
— Гоблины.
— Гоблины! — передразнил его Гамал. — То боишься один остаться, то храбро выбегаешь навстречу незнакомцам. Ты уж определись, кем быть по жизни: трусом или безумцем.
— Но я их знаю! — возмущенно ответил Стасик, резким движением высвободив свою руку из хватки Гамала.
Старик покосился на гоблинов, которые терпеливо ждали у своих мешков.
— Знаешь? Откуда?
— Это в их банде я работал зазывалой, пока…. Ну, пока не произошел несчастный случай на производстве.
Выражение лица Гамала немного смягчилось. Он выпрямился и шумно выдохнул.
— Вот оно что, — произнес старик уже без прежнего негодования. — Ну, хорошо. Но впредь запомни: кто бы ни пришел сюда, кто бы ни звал тебя наружу — не выходи!
— Этого вы могли бы и не говорить, — проворчал Стасик, который и сам бы никогда не осмелился выйти к чужакам. Он и прежде, еще в неправильном мире, придерживался того же золотого правила. Если, например, находился один дома, никогда никому не открывал. Даже к двери не подходил, чтобы спросить, кто там.
Разобравшись со всем, Гамал вернулся к гоблинам. Стасик шел рядом с ним.
— Ну, что вам, бездельникам, надо в этот раз? — без намека на любезность спросил старик.
— Добро принесли на обмен, — ответил Зархад.
Гамал тяжко вздохнул, всем своим видом показывая, что делает гоблинам большое одолжение, тратя на них свое драгоценное время.
— Ну, хорошо, — произнес он. — Давайте взглянем на это ваше, так называемое, добро.
— Ты погляди, ты внимательно погляди, — убеждал его Зархад, опускаясь на корточки возле мешков и развязывая веревки, стягивающие их горловины. — Нынче у нас добро царской категории. Даже не знаю, сможешь ли ты его себе позволить.
Из мешка начало появляться то самое добро. Стасик ничуть не удивился, увидев одежду и оружие. Собственно, что еще там могло оказаться? Гоблины принесли то, что взяли с убитых ими героев. Одежда была обильно выпачкана кровью, на ней кое-где остались пробитые оружием дыры.
На оружие — небольшой меч и два тяжелых боевых ножа, Гамал даже не посмотрел. Склонившись, он стал перебирать тряпки, что-то чуть слышно бормоча себе под нос. Гоблины стояли рядом, и, не вмешиваясь, терпеливо ждали.
— Ну, такое себе добро, — брезгливо произнес Гамал, закончив осмотр. — За тряпки, пожалуй, дам четыре бутылочки лечебного зелья.
— Что? — вознегодовал Зархад, подпрыгнув на метр от земли. — Всего четыре? За все?
Он огляделся по сторонам и прокричал:
— Помогите! Спасите! Грабят средь бела дня! Старик, однажды боги страшно накажут тебя за твою жадность! Ты ходишь по лезвию ятагана. Небесное терпение на исходе.
— Это я еще, кстати, очень добрый, — возразил ему старик. — Потому как вся эта ветошь и трех бутылочек не стоит.
Зархад подхватил с земли снятые с убитого героя штаны, грязные, окровавленные, пропоротые то ли мечом, то ли ножом в районе паха, и стал совать их Гамалу в лицо.
— Ты ткань пощупай, злодей! — требовал он визгливо. — Это тебе не мешковина. Качество, а!
— Купи еще меч, — стал канючить Грыбан, поднося к Гамалу оружие. — Хороший меч. Совсем новый.
— Сто раз вам говорил мечи не приносить, — отрезал Гамал. — На кой они мне сдались? И ножи вон те заберите. Если попадутся кинжалы из доброго сплава, приносите. А этот металлолом мне ни к чему.
— Накинь за тряпки одну бутылку, не гневи богов! — сердито потребовал Зархад. — Мы тебе скоро много добра принесем. У нас план есть.
Гамал нехотя проворчал:
— Ладно. Пять бутылок за все. Но железки не возьму.
Он обратился к Стасику:
— Забирай их ветошь. А вы тут ждите. Сейчас пришлю зелья.
Следуя за Гамалом, Стасик затащил в крепость мешки с одеждой. Старик, покопавшись в своих закромах, принес небольшой тряпочный мешочек. В нем постукивали боками небольшие глиняные пузырьки, плотно закупоренные деревянными пробками.