Нейтрально-враждебный
Шрифт:
Стасик чувствовал, что он сейчас воспламенится. От боли у него потемнело в глазах. Он содрогался в конвульсиях и уже не кричал, а предсмертно хрипел. Будто издалека до него донесся возмутительно невозмутимый голос Гамала.
— Выпей вот это, — произнес он. — Должно помочь.
Стасик кое-как схватил кружку и влил в себя ее содержимое. Ни на что хорошее не надеялся, и напрасно, потому что стоило осушить емкость, как ему сразу же заметно полегчало. Пылающий в груди пожар начал стремительно затухать. Вскоре Стасик смог существовать, не крича от боли. А еще спустя пару минут, к нему возвратилась уже ставшая привычной бесчувственность. И Стасик был несказанно рад ей.
— Что это было? — простонал он, медленно поднимаясь на ноги. — Я думал, что мне крышка.
— Не сгущай краски, — отмахнулся Гамал. — Вечно ты все драматизируешь.
— Какие еще краски? — разозлился Стасик. — Зачем ты поишь меня этой отравой? Я ведь мог умереть!
— Я держал ситуация под контролем, — самоуверенно заявил Гамал. — У меня, как ты мог заметить, был заготовлен нейтрализатор снадобья.
— Не больно-то ты спешил мне его дать, — проворчал Стасик. — Я чуть с ума не сошел от боли.
— Не столь уж велик твой ум, чтобы так за него трястись, — с нескрываемой издевкой произнес алхимик.
Это глумливое замечание окончательно вывело Стасика из себя. Вообще-то он редко впадал в ярость, точнее говоря — прежде такого никогда не случалось. Но сейчас в нем будто что-то надломилось. Гнев неудержимой волной хлынул наружу, и Стасик страшным голосом прокричал:
— Я тебе не подопытный кролик! И я сам решу, ценен мой ум, или нет!
После чего Стасик совершил совершенно нехарактерный для себя поступок: он ударил кулаком по столу. Ударил сильно, благо отсутствие болевых ощущений позволяло не заботиться о последствиях.
Стол, на который обрушилась ярость Стасика, был большим и массивным. Гамал сколотил его из прочных брусьев, а столешница состояла из досок в два пальца толщиной. Этот стол мог бы легко выдержать удар кувалдой.
Но кулак Стасика оказался более сокрушительным, нежели пудовый молот. Доска, по которой пришелся удар, с жутким треском преломилась пополам. Стол, весящий, должно быть, пару центнеров, подпрыгнул, а часть глиняной посуды, стоявшей на нем, с грохотом ссыпалась на пол.
Весь гнев тут же покинул Стасика, и он попятился от поврежденного стола, переводя изумленный взгляд со своего кулака на сломанную доску.
— Что случилось? — пробормотал он. — Что это было?
— Начинаю жалеть, что подобрал тебя и приютил, — проворчал Гамал, обозревая учиненный разгром. Из попадавших на пол горшков высыпалось все содержимое и безвозвратно превратилось в мусор.
— Это не я! — выпучив глаза, прокричал Стасик.
— Ну а кто же, если не ты?
Стасик вновь уставился на сломанную доску. Нет, он не мог этого сделать. Он не сумел бы перерубить ее и топором, притом с двадцати попыток, не то, что голой рукой, и с первого раза.
— Я не знаю, — промямлил он, — но это точно не я.
— Вот и делай добрые дела, — ворчал Гамал. — Подумаешь, лекарство попалось неприятное. Зачем из-за этого мебель ломать?
Постепенно до Стасика дошло, что доску перешиб именно он. Подняв ладони к глазам, Стасик посмотрел на них с невольным уважением. А сам подумал о том, что купание в черной жиже все же возымело хоть какой-то положительный эффект. Похоже, он стал сильнее. Значительно сильнее, нежели был прежде. Да что там, он стал настоящим сверхчеловеком. Если он одним ударом способен переломить пополам толстую доску, что же будет, если его мишенью окажется живой человек. Этак ведь с одного попадания можно и убить.
— Большая сила это большая ответственность, — произнес Стасик, чувствуя себя супергероем на старте карьеры.
— Что ты там бормочешь? — спросил Гамал. — Иди за метлой. Здесь надо прибраться. И постарайся больше не психовать. У нас не так много мебели, и восполнить ее негде.
— Хорошо, — пообещал Стасик. — Я постараюсь контролировать свою невероятную силу.
— Какую силу? Ты о чем?
— Ну, я ведь стал сильнее, — пояснил Стасик. — Это все из-за купания в той черной луже. Это как будто меня паук-мутант укусил.
— Сильнее ты не стал, — возразил Гамал. — Не выдумывай.
— Но я сломал доску голым кулаком. Вы же сами видели!
— Не слепой.
— И как вы это объясните?
— Очень просто, — пожал плечами Гамал. — Странно, что я не предупредил тебя об этом раньше. Забыл, должно быть. Видишь ли, в силу того, что твое тело почти полностью потеряло чувствительность, ее функции постепенно начнут брать на себя эмоции. Так что сильнее ты не стал. Просто благодаря эмоциональному всплеску сумел сконцентрировать значительную силу и вложить ее в один удар. Навык не такой полезный, каким кажется. Резервы организма не бесконечны, нельзя расходовать собственную энергию в бездумных объемах. Тебе следует научиться сдерживать свои эмоции, иначе они, в буквально смысле, опустошат тебя.
Разочарованный Стасик кивнул головой, давая понять, что он все усвоил. Но в душе ему было обидно. Он уже морально настроился принять на себя большую ответственность, связанную с большой силой, но тут случился очередной облом.
— Пускай свою новую способность в ход только в самом крайнем случае, — посоветовал Гамал. — Когда речь идет о жизни и смерти. Если начнешь баловаться этим впустую, сам не заметишь, как загонишь себя в могилу. Энергетические резервы организма легко исчерпать, но трудно восполнить. Так что тренируй самообладание. Больше никаких истерик.
— Хорошо, так и сделаю, — пообещал Стасик.
Он чувствовал себя подавленным. Правильный мир продолжал отнимать у него одну мечту за другой. Он лишил его возможность стать великим чародеем, доблестным паладином, могущественным злым колдуном, любимцем юных дев, а теперь вот и стезя супергероя проплыла мимо него.
К счастью, у него все еще оставалась Света, и Стасик с нетерпением ждал ночи, чтобы спуститься в подземелье и поговорить со своей подругой. Их отношения длились всего несколько дней, но они уже успели заметно сблизиться. Никто прежде так хорошо не понимал Стасика, как Света. Ни с кем ему не было так легко и хорошо, как с ней. И чем дальше, тем больше в душе Стасика крепла решимость перевести их отношения на новый уровень. Под новым уровнем он понимал общение лицом к лицу, а не через толстую железную плиту. Пусть он и жалел Свету, но ее нужно было заставить пойти против своего страха и попытаться разрушить преграду.