Нейтралы
Шрифт:
– Вообще-то говоря, есть профессия как раз для магглорожденных, только идут они туда редко, - меланхолично заметил Артур. И замолчал.
– Какая?
– Специалист по конфликтным ситуациям.
Томас недоуменно переглянулся с молчаливым Финниганом.
– Аврор, что ли?
– Нет, Мерлин упаси. Это как обливиэйтор, только работающий не в Министерстве, а на частную организацию. Гильдию, юридическую фирму и тому подобное. Обязательным условием для приема является хорошее знание простецова мира.
– Ага. А почему, ты сказал, магглорожденные туда не идут?
–
Дин покачал головой. Ответил Симус:
– Окклюменция - это защита разума от чужого проникновения. Легилименция, кажется, наоборот. Нападение.
– Именно. В Хогвартсе эти дисциплины не преподают, Министерство их из учебного плана вычеркнуло.
– И что, им нигде не учат? – Спросил Томас.
– Почему не учат? Учат. На платных курсах при Министерстве или частным порядком. У меня двоюродный дядя так конфликтологом и стал – сначала два года работал стирателем памяти в Комитете по выработке объяснений для магглов, опыта набрался и ушел на вольные хлеба. Сейчас работает в фирме, ведущей дела в обоих мирах. Уважаемым человеком стал, родня его больше не пилит, и зарабатывает нормально!
Томас слушал внимательно, даже работать перестал и перешел поближе к Артуру. Похоже, тема действительно его волновала.
– Слушай, а где-нибудь подробнее про всё это узнать можно? Литературу там какую почитать?
– Хмм, - Артур с сомнением посмотрел на парня, но решил, что стремление гриффиндорца подержать книжку в руках надо поощрить. – Возьми в библиотеке «Начала окклюменции» Карла де Брэ. Только смотри, дисциплина опасная, делай всё медленно, как написано. Увлечешься – крыша поедет.
– Пооонял, - округлил глаза Дин.
Посмотрим. Если пацан окажется достаточно упорен и действительно начнет серьезно заниматься менталистикой, то ему помочь не грех. И с прицелом на будущее, и просто так, из дружеского расположения. Я симпатизирую Томасу, гнили в нём нет, в отличие от некоторых других знакомых магглорожденных, помогать которым нет никакого желания.
Что интересно, портреты реагировали на инцидент с Блэком намного сильнее, чем ученики. Может быть, дело в пострадавшей Полной Даме, но лично у меня сложилось впечатление, что изрядную долю страха нарисованным отпечаткам умерших людей внушала фамилия. Мы выросли в мире, где Блэков уже, по сути, нет. Портреты писались тогда, когда Блэков боялись.
Бедолаге Сириусу перемыли все косточки, такому пристальному изучению не подвергался даже Локхарт. Причем, что меня поразило, в интонациях многих девушек проскальзывало что-то такое… Романтическое. То есть он, конечно, предатель и правая рука Неназываемого, но в глубине души наверняка запутавшаяся няшка. Думаю, размеры унаследованного состояния свою роль тоже сыграли.
Одновременно с Блэком обсуждали Поттера, слухи о Мальчике-который-выжил достигли своего пика в пятницу, когда стало известно, что вместо змей гриффы сыграют с барсуками. Квиддичная тусовка школы взвыла и принялась фонтанировать идеями.
– Вуд опытнее, но и Диггори не новичок, - рассуждал за завтраком Корнер, активно намазывая на булочку масло. – К тому же хаффы готовились играть против Гриффиндора, а у тех тактики заточены под слизней. Красные не успевают перестроиться!
– Да все они психи, - меланхолично заметил Артур. – Глянь, что с погодой творится.
– Угу, - согласился я. – Почти такая же страшная, как твоя овсянка.
– Овсянка у меня замечательная, - заливая медом горку бекона и ягод, не согласился друг. – Вкусная и питательная.
Собственно, самой каши было не видно под густым слоем всякой фигни, накиданной сверху. Сидящие на диетах девочки смотрели на жуткое месиво с содроганием.
– Хорошо, что мудрые мы по квиддичу не фанатеем и на трибуны не пойдем, - решил поделиться я возникшей мыслью. Артур с набитым ртом промычал что-то одобрительное.
Мне на плечо лег чей-то подбородок, ухо обожгло чужое дыхание.
– Вот и я сказала, что сегодня плохой день, - пожаловалась Лавгуд. – А девочки сказали, что Седрик – красавчик.
На нас смотрели… странно. Луна редко прикасалась к кому-то, для неё тактильный контакт многое значил. Возможно, она считала нас с Артуром друзьями, потому что мы сами не заметили, как взяли над ней своеобразное шефство. Не то, чтобы мы к этому стремились, просто так получилось. Мы, да ещё МакЛайрд.
– Ты говорила старосте?
– Он и так знает. Только думает почему-то про дождь.
Луна, сгорбившись, ушла, оставив после себя легкое замешательство.
На квиддичное поле потянулись все те, кто с головой не дружит, то есть больше половины школьников. Ливень шел жуткий, в окно я видел, как потоки ветра и воды вырывали зонтики из рук или сносили напрочь чары купола, используемые старшеклассниками.
Зябко было даже мне в башне, под защитой стен. Каково тем, кто снаружи?
Постепенно дождь усилился до той степени, когда видимость терялась чуть ли не на расстоянии десяти метров. Ни игроков, ни трибун не разглядеть, только серые тени изредка мелькали среди плотных косых струй. До школьников дошло, что при такой погоде ожидать зрелища бессмысленно, и небольшие группы учеников потянулись обратно в замок. Мне с моего места было не видно, много ли народа ушло, я мог разглядеть только закутанные в мантии силуэты на коротком участке дороги. Филч придет в ярость. Килограммы грязи, которые принесут детишки в замок на своих ботинках, никакими чистящими чарами не убрать.
Повеяло тоской.
Безнадежностью.
Краски потускнели, мир заполонила серая хмарь.
– Какого демона? – к окну подбежал Артур и принялся всматриваться в стену воды. – Они здесь?
– Их там десятки, - с трудом отрешился я от чувства безнадеги. – Похоже, они сорвались.
– Где директор и деканы?
Вспышка была настолько яркой, что даже пришлось зажмурить глаза. Не помогло. Этот свет словно проникал сквозь материальные преграды, прикасаясь к душе, смывая с неё наведенную тоску, очищая и давая надежду. Длилось это недолго, буквально секунд десять, но оставило после своего ухода ощущение безопасности и чего-то очень теплого, дружелюбного.