Незабудки для тебя

Робертс Нора

Хозяйка, смеясь, покачала головой, затем махнула рукой в сторону кухонного стола.

— Садитесь-садитесь. Ноги спрячьте под стол, чтобы я о них не споткнулась, уж больно они у вас длинные. И, раз уж я покорила ваше сердце, можете звать меня мисс Одетта.

В центре стола уже стояло блюдо с поджаренными кукурузными хлебцами. Мисс Одетта сдернула с него тканую салфетку, достала из шкафа тарелки. Пока она резала хлеб, Деклан выглянул наружу, в приоткрытую заднюю дверь.

Перед ним расстилался пейзаж, словно вышедший из сновидений:

бесконечная темная гладь болот, нависающие над ней узловатые кипарисы, чьи отражения тусклыми тенями маячили в черной воде. Красногрудая птичка, трепеща крыльями, промчалась над болотом и скрылась из виду.

— Ух ты! Как вы здесь живете? На вашем месте я бы ничего не делал, просто сидел и смотрел целыми днями!

— А я привычная. — Из дряхлого холодильника, ростом чуть повыше ее самой, мисс Одетта извлекла кувшин с чаем. — Наша семья уже полтораста лет здесь живет. Вот там, под дубами, во времена сухого закона мой дед поставил перегонный куб. Ищейки так ничего и не пронюхали.

Она поставила перед ним стакан с чаем и блюдечко.

— Кушайте на здоровье! А ваш дед чем занимался?

— Юриспруденцией. Оба моих деда — юристы.

— Уже умерли?

— В отставке.

— И вы, как я смотрю, тоже?

Он откусил от кукурузной лепешки, а мисс Одетта тем временем выставила на стол пузатую синюю бутыль.

— Вроде того. Как минимум в продолжительном отпуске. Мисс Одетта, хлеб просто потрясающий!

— Я от многих слышала, что выпечка мне удается. Люблю маргаритки, — добавила она, наливая в бутыль воду и ставя туда букетик, — такие милые, веселые цветы! А Руфусу вы отдадите кость или ждете, пока он скажет «пожалуйста»?

Руфус сидел у его ног, вывалив язык и положив ему на колено увесистую лапу; решив, что эта поза вполне равнозначна слову «пожалуйста», Деклан достал из сумки кость. Огромный пес удивительно осторожно взял ее у Деклана из рук, повилял хвостом и удалился в свой угол, где принялся ее шумно грызть.

Поставив цветы на середину стола, Одетта села рядом с Декланом.

— Итак, Деклан Фицджеральд, что же вы хотите сделать с этим старым особняком?

— Ну… в двух словах не опишешь. Наверное, сделать его таким же, как он изначально был, — насколько возможно.

— А дальше?

— Не знаю. Жить в нем.

Отломив кусочек кукурузного хлебца, Одетта внимательно его рассматривала. Этот янки ей нравился. Нравились его взъерошенные волосы, его глаза. Нравился жесткий северный выговор, нравилось, как он держится — безупречно вежливо, но открыто и радушно.

А вот что он за человек, ей еще предстоит выяснить.

— С чего бы вдруг?

— Сам не знаю. Просто, как только я в первый раз увидел Дом Мане, понял: он мой.

— А сам дом что о вас думает?

— По-моему, он еще не решил. Вы когда-нибудь были там, внутри?

— Хм… — Она кивнула, припоминая. — Да, была как-то раз. Очень большой дом. Слишком большой для холостяка. Вас девушка в Бостоне не ждет?

— Нет, мэм.

— Красивый парень, за тридцать… Вы, случаем, не из тех, кто предпочитает мужчин?

— Нет, мэм! — широко улыбнулся Деклан и поднял свой стакан. — Я люблю женщин. Просто пока не нашел ту, что мне подходит.

— Дайте-ка взглянуть на ваши руки! — Мисс Одетта взяла его руку в свою, перевернула ладонью вверх. — Городская рука — но это ненадолго, — пробормотала она, проводя пальцем по царапинам, заживающим волдырям, свежей мозоли. — Перед тем как уходить, напомните, я вам дам хорошую мазь. Да, руки у тебя сильные, Деклан. Руки человека, способного изменить свою судьбу, выйти на новую дорогу. А ее ты не любил, — добавила она вдруг.

— Кого?

— Ту женщину. — Одетта коснулась ногтем бугорка на ладони. — Ту, от которой уехал. Она — не для тебя.

Нахмурившись, он наклонился к ней, изумленно вгляделся в собственную ладонь.

— Вы здесь увидели Джессику? И… и что же, она выйдет за Джеймса?

— Не все ли тебе равно? Ведь ты ее не любишь.

— И правда, — с неловким смешком пробормотал Деклан.

— Ты на пороге большой любви. Любовь ворвется в твою жизнь и все в ней перевернет вверх дном. Но это будет к добру, а не к худу.

Задумчиво поглаживая большим пальцем его ладонь, она перевела взгляд на его лицо. Теперь она смотрела Деклану прямо в глаза — и взгляд ее был темен и бездонен, словно колодец.

— С Домом Мане тебя связывают тесные узы. Давние узы. Жизнь и смерть, слезы и кровь. Но, если сумеешь пройти сквозь слезы и кровь, обретешь великую радость. Ты сильный человек, Деклан, и неглупый. Думай, ищи, смотри вперед и назад, ищи себя. Ты не один в этом доме.

В горле у него вдруг пересохло, но он не потянулся за чаем. Даже не шевельнулся.

— В этом доме — призраки.

— Да. Поэтому он много лет простоял пустым. Прежние владельцы говорили: нет денег, нет времени, но на самом деле сам дом их отпугивал. Он ждал тебя.

Ледяной холодок пробежал у него по спине.

— Почему? Зачем ему я?

— Это тебе придется выяснить самому. — Дружески сжав его руку, она отпустила ее и снова взялась за свой чай.

Деклан сжал руку в кулак. Ладонь чуть покалывало.

— Вы что же, экстрасенс?

Усмехнувшись, она потянулась за кувшином.

— Просто порой вижу разные вещи. Маленькое домашнее волшебство, — ответила она, разливая чай по стаканам. — Я не ведьма какая-нибудь, нет, просто женщина. — Она заметила, что взгляд его скользнул к ее шее, к четкам с серебряным крестиком. — Думаешь, одно другому мешает? А как по-твоему, откуда исходит моя сила, как и все силы на свете?

— Гм, никогда об этом не думал.

— Не пользоваться дарами, которыми наделяет нас Господь, — значит, зарывать талант в землю. — Она наклонила голову, и Деклан разглядел у нее в ушах серьги — крупные голубые камни. — Слышала, ты звонил Джеку Трайпедо, толковал с ним насчет сантехники в Доме Мане?