Незапертая дверь
Шрифт:
К великому Настиному сожалению, именно Гарик сегодня и охранял мир и покой в симпатичном недорогом "Джанике". Пришлось возвращаться в ресторан, хотя надежды на Успех у Насти уже никакой не было.
Предчувствие ее не обмануло, Гарик оказался совершенно отмороженным. Не особенно умный от природы, он, пo всей вероятности, успел или глотнуть, или нюхнуть, или уколоться, во всяком случае, ответы его на Настины вопросы вряд ли можно было считать адекватными. И конечно же, именно в интересующий Настю период времени с половины второго до двух часов дня, когда Нильские пришли в ресторан, его на месте не было.
"Если уж не везет, то с самого утра и во всем", - уныло думала она, возвращаясь домой около десяти вечера. Последнюю каплю
– Ты хоть ночевать-то придешь?
– насмешливо спросила Настя.
– Мне тебя ждать или ложиться спать?
– Не знаю, - уклончиво ответил Коротков.
– Пока ничего не могу сказать. Ситуация неясная.
– Слушай, не морочь мне голову!
– рассердилась Настя, уставшая от бесцельной траты сил и поэтому злая и раздраженная.
– Если ты явишься ко мне в два часа ночи и начнешь трезвонить в дверь, мне придется просыпаться, вставать и открывать тебе. А я этого не люблю. Лучше уж я совсем ложиться не буду до твоего прихода, поработаю. Но я должна знать точно, ждать тебя или нет.
– Ты сейчас где?
– спросил Юра вместо ответа.
– В центре, возле ресторана "Джаник". Собираюсь домой ехать.
– Я тебе позвоню домой через час, хорошо?
– Ладно, - недовольно пробурчала Настя.
– Казанова несчастный.
– Не груби старшим, - хмыкнул Коротков. Возле "Щелковской" Настю застиг настоящий тропический ливень, от которого не спасал даже зонтик. И хотя автобуса долго ждать не пришлось, она успела основательно вымокнуть. "Если бы все люди думали одинаково, никто не играл бы на скачках", - мысленно повторяла она, снимая с себя мокрую одежду и заворачиваясь в уютный теплый халат. В холодильнике оказалось полно еды, купленной накануне Сережей Зарубиным и так и не съеденной сегодня утром. Господи, какой длинный день! Ведь звонок Гмыри и сообщение о том, что Яна Нильская нашлась, - все это произошло сегодня, в половине седьмого. А кажется, будто неделю назад. Какое странное письмо получил Руслан Нильский... Всего одна фраза, известный афоризм Марка Твена. Что за ней стоит? Об этом может знать или хотя бы догадываться только сам Руслан. Но судя по тому, что сказал ей по телефону следователь, Руслан никак сие загадочное послание не прокомментировал. Что же, он действительно не догадывается, какой тайный смысл скрыт за этими словами, или догадывается, но не считает нужным делиться своими догадками со следствием?
А если именно он, Руслан Нильский, организовал убийство водителя и похищение своей жены, то и письмо он мог написать себе сам и в нужный момент просто вытащить из кармана. Он играет в какую-то хитроумную игру, он стремится к какой-то завуалированной цели и водит всех за нос. В какую игру он играет и какую цель видит перед собой?
Салатики - это славненько! О черт, это совершенно не ее слово, это Гмырино. Неужели Настя тоже не имеет иммунитета и подвержена словесной "заразе"? Но Зарубин молодец, постарался вчера на славу, деньги в магазине потратил толково. Откроем сейчас вот этот симпатичненький салатик под названием "Мимоза", отрежем черного хлебушка, на хлебушек положим колбаски телячьей, такой нежно-розовой, что даже откусывать жалко... "Никто не играл бы на скачках". Ну конечно, если бы все думали одинаково, то все и ставили бы на одну и ту же лошадь, и в тотализаторе не было бы никакого смысла. А какой смысл в этой записке?
Когда Настя закончила ужинать и включила компьютер, у нее сложилось отчетливое убеждение, что в этом странном деле об убийстве Теймураза Инджия и похищении Яны Нильской все всё знают, но никто ничего не говорит. Хорошо бы понять, почему.
Коротков, как и обещал, отзвонился в одиннадцать и вибрирующим от туманных надежд голосом выторговал компромисс: если он не появится и не позвонит до часу ночи, то Настя может считать себя свободной от обязанностей подруги-хозяйки. Настя, со своей стороны, предупредила его, чтобы звонил ей на мобильник, потому что она собирается подключаться к Интернету и телефонная линия будет занята.
Она знала, где и как искать региональную прессу, и уже примерно через час могла составить первое представление о журналистской деятельности Руслана Нильского. Пока неизвестно, как в Москве, а уж то, что в Кемерове он имел возможность контактировать с криминалом, - это точно. И с милицией, кстати, тоже. Процентов семьдесят-восемьдесят его публикаций были посвящены проблемам преступности, в том числе организованной. Сами материалы Насте понравились, они были грамотными и отлично написанными, журналист отличался аккуратностью формулировок и завидным умением складывать из разрозненных фактов единую картинку, не забывая при этом добавлять: "напрашивается вывод", "складывается впечатление", "можно предположить". С одной стороны, факты сложены воедино и поданы так, что и предполагать-то ничего не нужно, все кажется совершенно очевидным и понятным. Но с другой стороны, эти маленькие вводные словосочетания избавляют Нильского от риска судебного преследования со стороны тех, о ком он пишет. Он же ничего не утверждает, только факты описывает, а выводы делайте сами...
Настя почти до середины дочитала одну из последних статей Нильского, датированную апрелем прошлого года, о некоем кандидате в мэры, отсидевшем за умышленное убийство, когда лежащий рядом мобильник задребезжал музыкальной фразой из Баха.
– Не спишь?
– послышался напряженный голос Короткова.
– Как договорились, - откликнулась она, не отрывая глаз от экрана компьютера.
– Контрольное время - час ноль-ноль.
– Я сейчас приеду.
Увлеченная статьей, Настя не обратила внимания на тревожные нотки в его голосе.
– Ага, давай, - рассеянно бросила она.
– Ты голодный?
– Нет. Ты пока собери мозги в кучку, у нас тут кое-что произошло.
Все последние дни Наталья Воронова приезжала со съемок совершенно вымотанная. Держать съемочную группу в узде становилось все труднее, люди, ошарашенные и расстроенные убийством водителя Тимура, сразу стали поговаривать о том, что это дурной знак и не надо бы снимать картину, если работа началась с трагедии. Кроме того, на площадке ежедневно по нескольку раз появлялись работники милиции и задавали множество вопросов участникам съемок, уводя их при этом куда-то в сторонку и отрывая от работы. График летел к черту, Наталья ничего не успевала, актеры, вызванные к определенному часу, вынуждены были подолгу ждать, пока начнут снимать сцены с их участием, скандалили, раздражались и закатывали истерики, потому что у них тоже был свой график и им после съемок нужно было мчаться по своим делам - на озвучание, на другие съемки, на поезд, на репетицию, на деловую встречу, в театр, в детский сад за ребенком.
– Наталья Александровна, надо что-то делать, - возмущенно говорил ей каждые полчаса директор картины Мусатов.
– В таком режиме невозможно работать. Сначала эти оперативники выспрашивали у нас про Тимура. Потом про отношения Руслана Андреевича с женой и Ирой Савенич. Теперь у них новая фенька: подавай им сведения о том, куда и зачем ездил Тимур. Из актеров душу вынимают, мол, вспомните, не подсаживал ли водитель по дороге жену Руслана. Какое это вообще имеет отношение к убийству? Они, что раскрывают, убийство или левый извоз? И неизвестно еще, что они завтра придумают. У вас же есть связи, вам надо выйти на руководство этих милиционеров, пусть дадут команду, чтобы нас в рабочее время не дергали.