Незапертая дверь
Шрифт:
Да, на вопросы, которые ему будут задавать люди Богомольца, Гелик ответить не сможет и, скорее всего, умрет даже раньше, чем у них иссякнет терпение и они решат его прикончить. И вот тогда на истории с Юркой Симоновым будет поставлен крест, окончательный и жирный. И Виктор сможет дышать и жить спокойно. Если только этот пронырливый журналист не законтачит с Богомольцем и не вспомнит... Вот здесь комбинация Спилберга, которая казалась Виктору такой изящной и простой, почему-то засбоила. Что-то не складывается, как он задумал, не связывается, и дело no-прежнему стоит на месте. А время идет, и каждый
И даже смерть Гелика Ремиса, святого и простодушного человека, ни в чем не замешанного и ни к чему не причастного, Виктору не поможет.
Накануне, во вторник, Коротков приехал вечером к Насте злой и раздраженный.
– Опять у меня свидание сорвалось! Какой-то роман получается с самого начала неудачный, - пожаловался он.
– Ирина сказала, что Яна бьется в истерике, и она останется ночевать у Вороновой, чтобы быть буфером между Натальей Александровной и Нильскими.
– Не переживай, - с улыбкой утешала его Настя, - зато у тебя, а заодно и у меня есть возможность получать новости горячими, прямо с места событий.
– Что да - то да, - согласился Юра.
– Я попросил Иру немедленно позвонить, если Яна или Руслан все-таки вспомнят, кто такой этот Николай Бесчеревных, снимок могилы которого им подсунули.
Настя уже знала, что и Руслан, и его жена без колебаний опознали кладбище как кемеровское: в кадр на заднем плане попал известный каждому жителю города надгробный памятник группе подростков, погибших в автокатастрофе. Но фамилия Бесчеревных супругам Нильским ни о чем не говорила. Так, во всяком случае, они заявляли.
В семь утра в среду раздался звонок от Ирины Савенич. Дрожащим и звенящим от гнева голосом она сообщила Короткову, что Яна ни за что не соглашается больше оставаться в Москве, она боится, и сегодня же Руслан вместе с ней улетает в Кемерово.
Еще через полчаса позвонил Зарубин. Его голос тоже звенел, но не от гнева, а от деловитости, смешанной с торжествующим лукавством.
– Здорово, Пална!
– поприветствовал он Настю.
– А чего я зна-а-аю! А чего я тебе расскажу-у-у!
– Говори, - нетерпеливо потребовала Настя.
– Ну да, прям-таки, разбежался с простого телефона. Вот придешь на службу и узнаешь. Если твое начальство тебе передаст.
– Сережа, ты маленький подлый клоп, - возмутилась она.
– Кровопивец, одним словом. Будешь говорить или нет?
– Не, Пална, и не проси, - голос Зарубина внезапно стал серьезным.
– Тут дело такое - сама понимать должна. Подожди пару часиков - и все узнаешь.
– Зачем же ты мне позвонил сейчас?
– А подразнить. Интересно же. И потом, меня тоже распирает удачей поделиться. Пусть рассказать не могу, но похвастаться-то хочется! Кстати, наш общий горячо любимый шеф с тобой?
– Куда ж он денется, - усмехнулась Настя.
– Дрыхнет как сурок. Полчаса назад поговорил по телефону и давай снова спать. У него подъем минут через сорок по графику. Сережа, я
– Зачем?
– неосторожно спросил Сергей и тут же нарвался:
– А я тебе потом скажу, если начальство разрешит, клопик ты мой ненаглядный.
– Сколопендра, - огрызнулся Зарубин.
– А ты - каракурт, - тут же отпарировала она.
– Сержик, ты со мной в эти игры не играй, я всю жизнь кроссворды разгадываю и потому знаю нужных слов раз в сто больше, чем ты.
– Жужелица!
– отчаянно кинулся в бой Сергей, но тут же испугался и повесил трубку.
Настя с улыбкой погладила телефон, щелкнула по нему указательным пальцем, мысленно представляя себе при этом зарубинский курносый нос, и принялась за приготовление завтрака.
Вечером того же дня она сидела в своей квартире одна-одинешенька. Короткой поехал к Ирине и, трогательно смущаясь, предупредил Настю, что ночевать не придет, но к завтраку непременно будет.
– Это еще зачем?
– удивилась она.
– Ты что, не можешь прямо от нее на работу приехать?
– Ира завтра снимается с девяти утра где-то у черта на рогах, за городом. Подъем у нее в шесть, выход из дома - в семь. Я, конечно, могу изобразить трудовой порыв и приступить к несению службы в половине восьмого, но лучше я все-таки к тебе приеду, ладно? Ты меня покормишь не спеша и расскажешь, чего за ночь надумала.
– Ну конечно, - фыркнула Настя, - ты ночью будешь развлекаться, а я думать должна? Здорово придумал.
– На то я есть твой начальник, - строго ответил Юра.
– И не смей огрызаться.
Готовить еду для себя одной Насте не хотелось, она скучно сжевала оставшуюся со вчерашнего дня холодную отбивную с куском хлеба, запила этот изысканный ужин чашкой некрепкого кофе и улеглась на диван, закинув руки за голову.
Сведения, добытые Сережей Зарубиным, были и в самом деле интересными, они будили воображение, но в единую картинку не складывались. По крайней мере сразу. Может быть, в спокойной обстановке, в тишине одиночества и уюте мягкого дивана мысли станут более стройными и упорядоченными? Во всяком случае, Настя очень на это надеялась.
В начале апреля неизвестные воришки проникли в дом матери Руслана Нильского, перевернули все вверх дном, вероятно, искали деньги и ценности, однако таковых не обнаружили и удовольствовались какой-то ерундой вроде дорожной сумки из кожзаменителя и дешевой бижутерией. Руслан в это время уже уехал в Москву показывать свой роман, и Ольга Андреевна Нильская решила сына не тревожить из-за ерунды, тем паче урон был нанесен совсем незначительный, бижутерию эту она все равно уже давно не носит, а сумка слова доброго не стоит, да и некуда с ней ездить. В милиции дело возбудили, но никаких преступников, естественно, не нашли, списали все на залетных наркоманов, которые тырят по мелочи, лишь бы на очередную дозу хватило.