Неземное тело
Шрифт:
— А вы что тут делаете? — сердито ответил Анисимов.
— Вы меня напугали!
— Вы меня тоже напугали, — он встал и отряхнул штаны. — Я совершал вечерний моцион и услышал, как вы орете под откосом.
— Вечерний моцион? По-вашему, сейчас вечер?
Лайма переживала бурю эмоций и едва сдерживалась, чтобы не зарыдать от облегчения. Хотя ни за что бы в этом не призналась.
— Для меня — да. Я поздно заканчиваю работать. А вы?
— Что — я?
— Какая нелегкая понесла вас ночью
— Почему вы так сказали? С нажимом? В этот лес!
— Он пользуется дурной славой.
Анисимов подал Лайме руку и рывком поднял на ноги.
— Моя голова! — воскликнула она и схватилась за лоб, недавно встретившийся с крепким стволом.
— Счастье, что ваша голова не раскололась, как кокос, — назидательно заметил писатель. — Вы не ответили на мой вопрос.
— Мне показалось… — пробормотала Лайма. — Показалось, что кто-то зовет на помощь.
— Из лесу? — не поверил Анисимов. — Вы услышали это, сидя у себя дома?
— Ну и что. Ночью звуки разносятся далеко.
— Не настолько далеко, — отрезал он. — Кроме того, я ничего такого…
И тут до них донеслось жалобное поскуливание.
— Вот! — воскликнула Лайма. — Я же говорила! Слышите?
— Кажется, это просто собака, — сказал Анисимов, следуя за ней. Она уже увидела дуб и продиралась к нему сквозь кусты. — Куда вы несетесь?
— Разве собака не может звать на помощь?
— Но откуда вы знаете, где она? Я, например, не могу сориентироваться.
Когда они подошли совсем близко к дубу, поскуливание перешло в отрывистое жалобное тявканье. Анисимов поводил фонариком по сторонам, и в пляшущем круге света их глазам предстал маленький серый пудель с красным бантом на ухе. Он был привязан за поводок к тонкой березке. Увидев людей, песик принялся перебирать лапами и припадать к земле, изо всех сил виляя хвостиком.
— Да это же Лили! — изумленно воскликнул Анисимов. — Сашкина любимица!
— Лили, девочка, — приговаривала Лайма, став на колени.
Она отвязала бедняжку, подняла на руки и прижала к себе. Собачка вертелась юлой и все норовила облизать ей лицо.
— Как она сюда попала? Просто ума не приложу… Это так странно!
— Кто такой Сашка? — спросила Лайма, притворившись, что ничего не знает о других своих соседях.
— Александра Журвиц, певица. Сценический псевдоним — Саша. Ее дом находится рядом с вашим. Наверняка она сейчас пьет валерьянку. Надо срочно отдать Лили хозяйке, она жить без этой собаки не может. Не представляю, кто мог притащить ее сюда…
Лайма молча шагала впереди. Как и полагается в подобных обстоятельствах, из-за туч нежданно-негаданно выкатилась желтая луна и весело засияла в небе, освещая путь.
— Все-таки я не могу понять, — не унимался Анисимов, — как вы услышали тявканье, сидя в
— Разве вы не знаете, что у женщин хорошо развита интуиция? — спросила она через плечо. — Мне подсказало сердце.
— Может быть, вы медиум? — пробормотал Анисимов. И сам себя осадил: — Нет, вряд ли. Ну, что вы остановились?
— У меня кружится голова, — ответила Лайма и сглотнула. — И еще меня тошнит.
— Давайте я понесу Лили.
Он взял у нее собаку, которая охотно облизала и его тоже, и начал выбираться на дорогу. Из-под его ботинок летели мелкие камушки. Почувствовав, что позади никого нет, он нетерпеливо обернулся. Лайма лежала в траве, раскинув руки в стороны. Несколько локонов выбилось из прически, придав ей растерзанный вид.
— Лили, кажется, тебе придется идти лапами. Я понесу кого-то другого, — пробормотал Анисимов.
Вернулся обратно и попытался привести Лайму в чувство. На похлопывания по щекам она не реагировала. Он стал трясти ее за плечи, но тут же перестал, потому что побоялся, что у нее оторвется голова. Голова моталась из стороны в сторону, словно держалась на тряпичной шее.
— Женщины — это такие существа, — сообщил Анисимов пританцовывающей вокруг него собачке и поднял Лайму на руки, — которые созданы для того, чтобы приносить вред мужчинам. Они совершают необъяснимые поступки, много говорят, повсюду суют свой нос, а как только ты хочешь поставить их на место, падают в обморок.
Несмотря на стройность. Лайма оказалась довольно увесистой для километровой прогулки. Анисимов изо всех сил отставлял локоть, чтобы поддержать ее затылок. Длинные ноги в разноцветных кедах потешно болтались в такт его шагам. Юбка была слишком короткой для того, чтобы спаситель чувствовал себя уверенно.
— А тащить-то ее придется ко мне в дом, — пожаловался он собаке, добравшись наконец до заветного поворота. — Она приехала одна, и за ней некому ухаживать.
Он взглянул на темные окна коттеджа Александры Журвиц и добавил специально для Лили:
— Судя по всему, твоя хозяйка спит, поэтому тебе тоже придется переночевать у меня.
Лили, кажется, была не против. Высунув розовый язык, она помчалась по садовой дорожке — уши развевались у нее за спиной. Потом в таком же темпе вернулась обратно, грозя запутаться у Анисимова в ногах и стать причиной его катастрофического падения.
— Уймись, псина, — шикнул он и проворчал: — Впрочем, чего я от тебя жду? Ты в своем роде тоже женщина…
Лайма странно смотрелась на его диване. Невозможно было не признать, что она чертовски хороша собой. Анисимов проверил ее жизненные функции — пульс, дыхание, температуру — и решил, что нет никаких оснований поднимать шум. Наверное, у нее легкое сотрясение мозга.