Неждана
Шрифт:
Голос пожилой женщины, — показалось, — не старушечий еще, да уж давно не молодой, добрый голос.
— Проснулась, Нежданка? Вот уж радость кака! — сказал голос совсем рядом, где-то над головой.
Все внутри похолодело. Откуда она имя знает? Уж три года никто ее Нежданкой не звал. Да, поди, всем секретам конец приходит рано или поздно.
Вспоминалось уж, как в бреду по подушкам металась, жаром горела. Морс из чашки пила, кто-то кашей кормил с ложечки. А кто ту чашку да ложку держал, уж и не знает, расплывается все… Небось, сама себя в бреду горячечном и выдала, проболталась уж невольно.
— Кто ты? — попыталась сесть Нежданка, одеяло повыше натянула, голову задрала.
— Я-то тетка Нелюба. На хуторе ты, нету тут больше никого, не бойся, — ответила хозяйка да на глаза показалась.
Нелюба… Какое имя жестокое… А тетка добрая — то сразу видать.
— А как я тута? — Нежданка все сильнее уж беспокоилась.
— Да, принес тебя один, лопоухой такой, — улыбнулась Нелюба.
— Ванька?! — с надеждой девчонка спросила.
— Не знаю уж, не сказывал… — покачала головой хозяйка. — На порог положил таку Снегурку, попросил исцелить…
— А он сам где? — дрожащим голосом Нежданка спросила.
— Да, ушел сразу. Даже в избу заходить не стал, — ответила Нелюба.
Горько-горько Нежданка заплакала. Как уж так получилось, что ее Ванька нашелся, да снова куды пропал.
— Не реви, девка, буде из-за парней реветь, — погладила по волосам Нелюба. — Энто они пусть по тебе страдают, а ты им улыбайся, да в прятки играй. Сами сыщут, коли нужна.
И от слов таких простых да мудрых и беда Нежданке показалась не так велика, не со снежную гору. И, правда, — знает Ванька теперь, где она обретается, значит, снова найдет. Ежели захочет…
— Где я? — спросила.
— Да, на хуторе — сказала уж, вот чудная, — улыбнулась Нелюба. — Семь верст от Кузовков в праву сторону, коли по княжьему тракту из Града скакать.
От упоминания о Граде, о княжьем тракте враз настроение у Нежданки испортилось.
— А в Граде что? — осмелилась, спросила.
— Откуда ж мне знать, что там деется, — тетка Нелюба только рукой махнула. — Ко мне уж две седмицы никто не заезжал, окромя Ваньки твоего. Да, и тот «Спасите Нежданку!»- прохрипел и сам в темноту сгинул. Не успела с ним о новостях в Граде потолковать.
Посмотрели они друг на друга да засмеялись тихонько. Нежданка сразу закашлялась.
Две седмицы?!! Да, не может такого быть, чтоб сразу две седмицы из памяти напрочь у человека выпали.
— Давно я тута? — Нежданка, отдышавшись, спросила.
— Двенадцатый денек, коли точно знать хочешь. — улыбнулась тетка Нелюба. — Прибирай волосья давай, сейчас щей налью, уж похлебаешь сама. Справишься?
Нежданка торопливо закивала, начала космы лохматые назад от лица убирать. Уж каки ручки у нее тоненьки сделались… Как заметила, к лицу поднесла да разглядывать стала. Венки синие везде просвечивают…
— Можно мне зеркальце? — слабым голоском попросила.
— Опосля, — Нелюба откликнулась. — Уж поедим сначала, а то щи стынут.
Нежданка послушно склонила головушку.
— До стола, мож, дойдешь? — поинтересовалась хозяйка.
Попыталась Нежданка встать, да все вокруг поплыло. Не нашлось силенок для такого простого дела.
— Лежи, лежи, — подскочила тетка Нелюба, поддержала. — Значит, рано еще тебе вставать. Да, коли уж очнулась, то теперь быстро на поправку пойдешь. Есть хорошо станешь, так и сил скоро наберешься.
Глава 63. Самая страшная глава
«Вот чего?! Чего ей не хватало?!!» — Прозор в ярости ходил туда-сюда по своим покоям.
Доски в полу стонали от такого напора.
После бродячей жизни со скоморохами в терем покликали, скандал со свистульками сделали вид, что забыли, сама княгиня расположение свое девчонке выказала. И платья тебе нарядные, и кушанья разносольные, и горенка своя, и работа пустяшная — сказки малым детушкам сказывать.
А она вона как… Всех вокруг пальца обвела. Княжну в амбаре закрыла, костюмы в мыльне из-под носа у ключницы стянула, медвежонка дикого не побоялась — с собой взяла, Степняка в день праздника из Града через ворота белым днем вывела! Так приметну людину!!!
И по росту, и по стати, и по голосу, и по роже, даже по привычкам уж все его давно знають. А все одно — увела. Да, так хитро, что и догнать не смогли, когда хватилися. Энта лохмата башка уж все продумала.
Клянутся стражники с главных ворот, что скоморох длинный лягухой плясал всю дорогу до синего леса. Ханского сына скоморошьим пляскам научила?! Чума, а не девка!!
Все понимал Прозор, крепко на земле своими ногами стоял. Как порядок в княжестве строить, как власть в кулаке держать — такие хитрые премудрости ему давались лучше, чем другим.
Да, вот одно у него никак голове не укладывалось. Как бабы да девки со своими любовями чудить начнут — тут хоть «Караул!» кричи. Вся стройна логика мужская враз кривой поленницей в бок съезжает, изнутри разваливается. И уже как будто тута не терем княжеский, а игра в бирюльки на заднем дворе меж чернавками.
Даже страшно в таких случаях Прозору становилось. Понимал он ясно, что, коли любовь в дела впутается, тут уж все непредсказуемо дальше — все планы государственные по кочкам понесет. Хоть бабу каку хитровывернутую в помощницы нанимай по энтим вопросам… Дык, такая баба в терему первая начнет свои козни строить, заговоры плести, потому и не терпит Прозор в тайных делах никакого чужого вмешательства. И никаких баб!
Вспомнила заговор Зимавы, пот со лба утер. Без Славки бы едва ли справился бы. Таки маленьки подробности, как мокрые шишки, вряд ли бы приметил. Запросто арбузами бы в гриднице потравила всех княжеских братьев, коли б девка цоканье подковки на сапоге малинового не услыхала.
Ладно, от одной беды девчонка их спасла, зато другу беду, такую страшную, сама накликала.
И что теперь?
Как растают снега ждать полчища степные Кайдухима у наших южных застав?
Зиму степняки не любят, непривычные к ней, от нашей зимы у них даже кони дохнут.