Нежданный поцелуй
Шрифт:
— Не вздумайте прыгать. — Он взял ее за руку повыше локтя и заставил снова опуститься на сиденье. — Ваш дом недалеко, но идти туда небезопасно.
«Безопаснее, чем оставаться здесь, с вами!» — крикнула она мысленно и рывком высвободила руку.
Мерион снова посмотрел на толпу, потом, указывая куда-то, проговорил:
— Взгляните туда, синьора. Вон там… статуи… Мне кажется, это ваша служанка.
Елена проследила за его взглядом и пробормотала в изумлении:
— Да-да, верно. Это Тина, жена синьора Тинотти.
— Вероятно, она забралась
— Но ведь Тина… Это так на нее не похоже… Она не стала бы взбираться на пьедестал памятника, чтобы лучше видеть оратора.
— Тогда что же она там делает?
— На этот вопрос у меня нет ответа, ваша светлость. «Но где же ее муж, где сам Тинотти?» — думала Елена с беспокойством.
В этот момент к ним подбежал Уилсон. Едва переводя дух, мальчик проговорил:
— Ваша светлость, сэр, самая тяжелая часть пути здесь, на этом отрезке. Люди, собравшиеся по краям толпы, не буйствуют, а только любопытствуют. Они потеснятся и дадут нам дорогу, если мы попытаемся проехать. Вы свернете на следующую улицу и объедете это место, вот и все.
— Так я и сделаю, — кивнул герцог. — Но сначала… — Он повернулся к Елене. — Синьора, я пойду помогу этой женщине. Не знаю, как она там оказалась и почему, но мне кажется, она не может спуститься. Только обещайте, что никуда не уйдете и будете меня ждать.
Елена поморщилась. Ей не хотелось, чтобы герцог совершал ради нее героические поступки. Ей хотелось видеть в нем только эгоиста и грубияна, но она очень беспокоилась за Тину.
Со вздохом кивнув, Елена пробурчала:
— Да, я буду вас ждать. — Она внимательно наблюдала за своей горничной, и было очевидно, что Тина очень напугана.
— Нет, Елена, посмотрите мне в глаза и пообещайте. Не имеет значения, что вы думаете обо мне. Сейчас ваша безопасность для меня так же важна, как для вас — ваша честь.
Когда Елена повернулась к нему и их взгляды встретились, Мерион пожалел, что настаивал на этом.
— Я буду ждать, ваша светлость. — Она снова отвернулась.
— Уилсон! — крикнул герцог, доставая из-под сиденья свою трость.
Мальчик тотчас же подбежал к нему.
— Слушаю, ваша светлость.
— Уилсон, ты должен оставаться здесь и охранять леди и лошадь. Но помни, малый, безопасность леди — на первом месте. Понятно?
Мальчик утвердительно кивнул, и герцог уже приготовился спрыгнуть на землю с той стороны экипажа, где толпа была не такой плотной. Но тут Елена вдруг проговорила:
— Вам бы лучше оставить свою трость здесь. Людям в толпе может не понравиться, что среди них оказался джентльмен.
— Леди права, ваша светлость, — сказал Уилсон. Мерион ненадолго задумался, затем молча кивнул.
После чего сунул трость обратно под сиденье, снял перчатки, вынул булавку из галстука и заменил свою шляпу головным убором Уилсона. Взглянув на него, мальчик ухмыльнулся, но тут же прикрыл рот ладонью.
Снова повернувшись к Елене, Мерион проговорил:
— Но я должен
— Скажите ей, что это я послала вас за ней. И еще скажите, что я махну ей рукой.
— Ладно, хорошо.
Молча кивнув, герцог спрыгнул на землю и направился к толпе. Он прекрасно знал, что ни для кого из собственных слуг не стал бы этого делать. Но ведь для Елены супруги Тинотти были не просто слуги — они являлись той ниточкой, что связывала ее с прошлой жизнью, с той жизнью, которую она оставила в надежде найти здесь нечто новое.
Мерион сознавал, что уже слишком поздно, что он не сумеет загладить свою вину и восстановить прежние отношения, — он даже не был уверен, что хочет этого. И все же он чувствовал, что готов сделать все возможное, только бы изгнать печаль из глаз Елены Верано.
Итак, Линфорд Пеннистен, герцог Мерион, граф Данфорд Суинтон, виконт Ладслоу, нырнул в людское море и впервые в жизни слился с толпой простолюдинов.
Глава 27
Энергично работая локтями, Мерион расчищал себе путь и медленно продвигался сквозь толпу, в которой, как ни странно, было довольно много женщин с детьми. Некоторых из них сопровождали мужчины, но в большинстве своем они были без сопровождения. И ни на одной из женщин не было одежды, сшитой на заказ, да чистые платья были лишь на очень немногих.
Мерион заговаривал с людьми только по необходимости и при этом старался, чтобы выговор не выдал его. «Но почему же они все здесь собрались?» — думал он, поглядывая по сторонам. Первые три человека, к которым он обратился с этим вопросом, лишь молча пожимали плечами. Наконец один соизволил ответить:
— Эта толпа собралась здесь, чтобы повеселиться. Но те, кто впереди, произносят речи. Если вы попросите их потесниться и пропустить вас, они вам не позволят пройти, сделают вид, что не слышат. Когда покончат с речами, станут распродавать листовки и газеты.
— А кто ораторы?
— Там только один настоящий говорун, человек по имени Карлайл. Он владеет типографией и произносит речи, чтобы люди раскупали его листовки и газету, которую он выпускает.
Собеседник окинул Мериона взглядом и с усмешкой добавил:
— Думаю, сэр, вам не понравятся его речи. Он хочет, чтобы всем предоставили право голосовать. — Собеседник кивнул Мериону на прощание и двинулся дальше.
Оказавшись уже недалеко от синьоры Тинотти, Мерион попытался привлечь ее внимание жестами, но кто-то заслонил его от нее. Еще немного приблизившись, герцог заметил, что синьора Тинотти была ужасно напугана, но старалась держаться достойно и не показывать своего страха. Люди же, оказавшиеся поблизости, поглядывали на нее с подозрением. И действительно, какая здравомыслящая женщина станет взбираться на пьедестал памятника? Кое-кто пытался с ней заговорить, но она только качала головой и не отвечала, хотя Мерион не сомневался, что она умела изъясняться по-английски.