Нежеланная дочь
Шрифт:
— Угу.
Выхожу в коридор позвать Сергея и замираю на месте. Рядом с мужем стоит миниатюрная брюнетка. Она касается рукава рабочей куртки моего мужа и с неприкрытым восхищением заглядывает ему в лицо. Не слышу, о чем она говорит. В голове только то, что моя дочь останется в больнице.
— Сережа, — зову я прежде, чем успеваю подумать. Он оборачивается и сразу же идет ко мне.
— Все? Дарину можно забирать?
— Нет. Ее переведут в отделение.
— Надолго?
Пожимаю плечами и невольно бросаю взгляд на брюнетку в медицинском
— Сережа, кто это? — все-таки решаюсь спросить, уже когда мы выходим из травмпункта.
— Камилла, — получаю ответ, заставивший меня на секунду остановиться.
Уточнять, кто такая Камилла, мне не нужно. Имя школьной любви и первой жены своего мужа я хорошо знаю.
Глава 20
Дарина
— Дарина, тебе что-нибудь купить? Может сок? Ты какой хочешь?
— Мам, ничего не нужно. У меня все есть. Вы же вчера столько всего привезли.
— Может, планшет?
— Не надо, мам. У меня телефон новый. Мам, а папа даст мне свой повербанк?
— Не поняла, что свой?
— Ну, банку. Штуку такую для зарядки телефона. Он так ее называет.
— А-а, внешний аккумулятор?
— Да.
— Думаю, что даст.
— Мам, вот его привези, пожалуйста, если можно. А-то в палате всего две розетки, и одна нерабочая… Ой, мам, я перезвоню!
— Доктор пришел?
— Пока, мам!..
В палату заглядывает Фил, а не доктор.
— И тебе не стыдно обманывать маму? — широко улыбается Филипп.
Я разговаривала по видеосвязи, и он наверняка слышал последнюю фразу.
— А я не обманывала! — возмущаюсь несправедливому обвинению. — Я же не сказала, кто пришел. Привет!
— Привет! А где все? — Филипп окидывает взглядом пустую палату, проходит и встает рядом.
— Сейчас обед. Ушли в столовую. А мне позже привезут. Садись, — предлагаю ему присесть на соседнюю кровать. — Девочка не будет ругаться.
— Ясно. Ты как? — спрашивает Филипп и присаживается на самый краешек.
— Как-то так, — пожимаю плечами и показываю на гипс.
— Болит? — обеспокоенно спрашивает Фил.
— Уже нет.
— Совсем?
— Вообще не болит. Только чешется. И вставать неудобно.
— Дар, может надо было рассказать Ольге Васильевне про Евку?
Хмурюсь и вместо ответа качаю головой.
— А маме ты что сказала?
— Упала сама, — признаюсь, и Филипп громко вздыхает.
Мне и самой очень стыдно, ведь это первый раз, когда я сказала родителям неправду.
На самом деле мы бежали кросс. У Евы было освобождение от физкультуры, и она сидела на скамье. Я пробегала мимо подруги и не сразу заметила, что та выставила ногу. Ева шепотом умоляла меня не говорить никому, что это она виновата, пока к нам не подбежала Ирина Андреевна, учительница по физкультуре и другие ребята. И я, видя ее испуганные глаза, согласилась. Да и сначала было не очень больно.
— Дар, я видел, что это Ева виновата, — признается Филипп. — И Ромка с Игорем видели. Мы вместе бежали как раз за тобой.
— Они?.. — испуганно смотрю на Фила, и немой вопрос повисает в воздухе.
— Нет, — вздыхает мой одноклассник и брат. — Ты же попросила никому не говорить.
— А своим родителям ты сказал? — допытываюсь я.
Ведь не просто так его папа приезжал в больницу?
Фил качает головой.
— Нет. Маме вообще пофиг, она и не спрашивала, а папа… — Фил косится на дверь и вздыхает.
— Фил? Что?
— Он уверен, что мы их обманываем.
— Ну, блин! Фил!
— Дара, мне кажется, что нужно сказать правду. Ева это сделала специально! Я видел! А потом поняла, что ей попадет и как всегда вылупилась своим щенячьим взглядом! Я не знаю, почему ты ее защищаешь, — высказывает мне Филипп.
— Она же моя подруга, — объясняю ему. — А друзей не предают.
— Друзьям не ставят подножки! — горячо возражает Фил.
Здесь я с ним согласна. И я не понимаю, зачем Ева так сделала. Сначала я решила, что действительно вышло неспециально, но, чем больше думала, тем сильнее убеждалась, что ногу Ева выставила как раз передо мной. Я уже не раз в последнее время замечала странное отношение Евы ко мне. Мы подруги, но она то нечаянно прольет на меня чай в столовой, то прилепит что-нибудь мне на спину и смеется вместе со всеми. Правда каждый раз Ева извиняется или клянется, что просто хотела пошутить.
— Фил, пожалуйста.
— Ладно, — сдается он. — Только знай, что это в последний раз. Я больше не буду ее выгораживать. Даже не проси. А Евка, вот увидишь, быстро забудет и опять сделает какую-нибудь пакость!
— Я сама ей все скажу, — хмуро отвечаю ему.
— Ты не скажешь, потому что добрая. А она сейчас гуляет, а ты лежишь в больнице!
Все эти проблемы начались, когда я стала дружить с Филом. Ева стала возмущаться, зачем я вожусь с этим переростком, как она его называет. Говорить Еве, что Филипп мой брат, я не хочу, потому что секреты Ева хранить не умеет. И она частенько допытывается, считая, что Фил мне нравится.
«Нравится! И что?» — отвечаю я.
Пусть лучше так думает! Ева на какое-то время отстает, но потом начинает снова цепляться то ко мне, то к нему.
Филипп предлагал рассказать в классе, что мы брат и сестра. Но я этого не хочу.
«Ты стесняешься меня, да?»
«Нет, Фил. Это не так! Я очень рада, что ты мой брат!»
«Тогда почему?»
«Дело не в тебе. А во мне».
На самом деле я просто не хочу, чтобы одноклассники знали, что мой папа мне не родной, потому что я так не считаю. А если я всем расскажу, то предам его.